— Вы кому-нибудь расскажете?Он одарил ее той самой медленной, невыносимо чувственной улыбкой, гарантирующей ему обожание и любовь каждой женщины, которая привлечет его внимание.— Заключим сделку, мисс Пакетов. Я буду держать рот на замке, никому ни слова, даже Лоре, если согласитесь стать моей любовницей. Немедленно. Что вы по этому поводу думаете?Будь ее руки свободны, негодяй получил бы немедленное и очевидное подтверждение ее мыслям, но узел по-прежнему оставался туго затянутым. Дернувшись еще раз, изо всех сил, Джинни прошипела сквозь стиснутые зубы:— Вы же сами сказали: я недостаточно опытна, чтобы быть вашей любовницей.— Да, но должен признать, что первоначальное впечатление было несколько неверным. В вас так много страсти, столько увлеченности! Просто восхитительно, знаете ли! Иногда подобные вещи во многом превосходят даже самое отточенное умение.— Когда-нибудь я проделаю то же самое с вами.Глаза Алека расширились от удивления.— Обещаешь? — только и смог пролепетать он.Джинни задохнулась, представив, как Алек лежит на спине со связанными над головой руками, увидела себя, срывающей с него одежду… Вот она рассматривает его, совсем как он — ее, изучает, прикасается… Должно быть, ощущение необыкновенное, невообразимое… Джинни хотелось бы сделать это прямо сейчас. Однако Алек — мужчина, а мужчины не очень-то любят находиться в чьей-то власти, особенно если этот кто-то — женщина.— Вы не сопротивлялись бы? И согласились бы лежать на спине, совсем беспомощный? Зная, что я могу сделать с вами все, что захочу? Не говорите «да», я все равно не поверю.— Доверяй я вам, знай, что вы будете обращаться со мной с такой же увлеченностью и э-э-э… почтением и уважением, как я с вами, с готовностью отдался бы на вашу волю, и поверьте, искренне наслаждался бы. Вы знаете, конечно, что лучший способ приобрести мастерство и умение — неутомимо практиковаться.— Мужчины не доверяют женщинам.— Опять банальность? Господи, Джинни, когда вы начали стричь всех мужчин под одну гребенку? Или это возраст сказывается? Старые девы обычно очень ехидны.— Ха! Вы сами сказали, что ни один уважающий себя мужчина не будет иметь со мной дела, хотя я строю превосходные корабли, всего лишь потому, что я женщина, пусть это и не имеет ничего общего с делом. Ну а теперь, может, все-таки развяжете меня? Мне холодно.Алек оглядел ее в последний раз, медленно, долго, начиная с пальцев на ногах, и закончив, уже вечность спустя, бровями.— Хорошо, — наконец согласился он и, развязав запястья, опустил ей руки и начал массировать их. Потом подтянул одеяло до талии. — Твои груди не замерзли.— Неправда! Откуда вы знаете?— Соски гладкие и мягкие. Если бы тебе было холодно, они сморщились бы и затвердели… и… словом, ты понимаешь.Кроме того, у тебя великолепные груди. Они вдохновляют меня. Хочется произносить речи!— Ваши речи невыносимо бесстыдны и непристойны.Джинни вздернула одеяло к подбородку, и Алек одарил ее укоризненно-страдальческим взглядом.— Прости, но я не нахожу в твоих грудях ничего непристойного или бесстыдного. Ты не должна так оскорблять себя, Джинни.— Вы достаточно наказали меня, барон. А теперь я хочу домой.Алек воздел глаза к небу:— Я дарю женщине наслаждение, а она называет это наказанием. Я пою дифирамбы ее груди, а она считает меня бесстыдным. Мужчина старается и старается, а женщина постоянно недовольна.— Я не жалуюсь.— Нет, — согласился он, задумчиво глядя на Джинни. — Не жалуетесь.Мозес взглянул сначала на барона, а потом на маленькую девочку, точную его копию, стоявшую рядом и державшую отца за руку.— Сар! Лорд Шерард, входите, cap… ax да, и маленькая леди тоже, cap!— Доброе утро, Мозес.— Ну а кто эта маленькая леди? Нашли ее под капустным листом, cap? Господи, что за прелестная крошка!— Это моя дочь Холли. Холли, милая, это Мозес. Он управляет хозяйством Пакстонов, и делает это превосходно.Холли посмотрела на высокого худого чернокожего человека:— У тебя смешные волосы. Такие закрученные, и жесткие, и похожие на перец. Можно я их потрогаю?— Да, маленькая леди, конечно, можете.Алек кивнул, и Мозес подхватил Холли на руки. Малышка с уморительной серьезностью рассматривала негра несколько минут, коснулась пальчиком волос, сначала нерешительно, потом все более уверенно, даже слегка потянула. И, улыбнувшись, заключила:— Это великолепно, мистер Мозес. Хотела бы я такие же волосы!— Вы милая добрая крошка, — объявил дворецкий, — но бьюсь об заклад, папа любит ваши волосы такими, какие они есть.— Кто это к нам пришел?Алек обернулся к Джеймсу Пакстону:— Доброе утро, сэр. Привел к вам в гости дочь. Холли, дорогая, познакомься с мистером Пакстоном.Но Холли вовсе не проявила желания отпустить Мозеса.— Здравствуйте, сэр. У вас красивый дом. Папа говорит, это георгианский стиль. Он очень отличается от наших домов в Англии.— Сколько у вас домов, юная леди?— Не знаю. Лучше спросить у папы.— У нас четыре дома, — объяснил Алек.— А у мистера Мозеса чудесные волосы.— Я не замечал раньше, — признался Джеймс, явно ошеломленный столь неожиданным заявлением. — Однако ты права, Холли. Действительно, замечательные волосы.Мозес обнял Холли и отдал отцу.— Сейчас принесу вам медовые пирожные. Хотите, малышка?— О да, мистер Мозес, очень.Джеймс улыбнулся Алеку поверх головы девочки.— Не собираетесь отдать ее в дипломатический корпус?Алек широко улыбнулся.— Папа, какие пирожные?— Пирожные Ленни, куколка. Доверься мистеру Мозесу. Если он считает, что они тебе понравятся, значит, так тому и быть.Алек заметил, что сегодня Джеймс передвигается очень медленно, и ему это не понравилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120