— Это моя жена, Джинни. Моя дорогая, это Эйлин Бленчард.«Какая красавица», — подумала Джинни и улыбнулась как могла дружелюбнее:— Как поживаете?— Ваша жена?!Эйлин успела разглядеть Джинни в мельчайших подробностях за какое-то ничтожное мгновение и громко рассмеялась:— В самом деле, Алек, у вас слишком странные понятия о развлечениях.Она снова рассмеялась неприятно-злым смехом:— Остроумная шутка, милорд, но, думаю, зашла достаточно далеко. Не хотите же вы оскорбить своих друзей! Немедленно отошлите потаскуху, и следующий вальс — ваш.Потаскуха!Джинни почувствовала, как вздымается от ярости грудь, но сумела взять себя в руки. Не хватало еще выпасть из платья!— Я не потаскуха! — громко сказала она. — Я жена Алека.— Да она еще и американка! Просто восхитительно, милорд! Коки, иди сюда, увидишь, какой сюрприз приготовил нам Алек!Алек, возмущенный до глубины души, постарался вмешаться, но так, чтобы не доводить до скандала.— Эйлин, — сказал он спокойно, сдавив ее тонкое запястье. — Это моя жена. Понимаете?— Нет, — хихикнула Эйлин, и его пальцы сжались, едва не переломив ей руку. Эйлин охнула:— Ваша жена? Но это абсурдно… вы женаты? Вы клялись, что никогда не женитесь, заявляли, что слишком наслаждаетесь женщинами и никогда не позволите какой-то одной завладеть вами… Говорили, что если я по-настоящему симпатизирую вам, то преподнесла бы гарем в качестве рождественского подарка. И почему она? Только взгляните на нее, Алек. Это невыносимое платье, и…Алек повернулся к крайне заинтересованному лакею, стоявшему позади хозяйки, и приказал:— Принесите плащи ее милости и мой. Немедленно.Коки, чье полное имя было Реджинальд Кокерли, величественный и великолепный в черном и бледно-розовом, в изумлении открыв рот, наблюдал за сценой, понимая при этом, что молчание — золото. Остальные гости, однако, начали замечать, что происходит нечто неладное. Разговоры стихли. Люди вытягивали шеи, чтобы лучше видеть. Алек желал лишь одного — раствориться в воздухе, унося жену под мышкой. Он просил гарем в подарок на Рождество?! Господи, что же за человек он был?!Алек взглянул на Джинни. Она была бледна, но, по-видимому, прекрасно владела собой: смотрела в пространство, сузив глаза, сжав губы в тонкую линию. Где, спрашивается, она раздобыла это невыносимое платье? Наверняка сделала это, чтобы оконфузить его, обозлить, другого объяснения просто нет!— Но вы не можете уйти сейчас, Алек!Алек, не обращая внимания на Эйлин, выхватил у лакея плащ Джинни. По крайней мере хоть плащ великолепен. Алек за считанные секунды сунул в него жену, потом натянул свой.— Алек, в самом деле! Это просто глупо! Коки, скажи что-нибудь, не стой как безмозглый болван!Коки по-прежнему хранил мудрое молчание.Алек коротко откланялся, взял жену за руку и вывел ее из дома, оставив за собой заинтересованных свидетелей и шумный обмен мнениями. Супруги молча спустились по узким ступенькам. Дождь кончился. Сквозь серые тучи даже проглядывал полумесяц. Странно, что в подобной ситуации замечаешь такие вещи! Но Джинни знала, что лучший способ спасти себя от ярости и безумия — оставаться отрешенной от настоящего.Оказавшись в экипаже, она не произнесла ни слова, только натянула полость на колени, смутно сознавая, что Алек постукивает набалдашником палки о потолок кареты. Лошади тронули, экипаж покатился во тьму. Джннни схватилась за кожаный ремень, чтобы сохранить равновесие.— Может, объяснишь, почему ты предпочла надеть это платье? — со сдержанной яростью осведомился Алек.— Это единственное, которое на меня налезает.— Налезает… Господи, да я видел твои соски! А цвет и фасон… Боже, Джинни, как легко ты сумела достичь своей цели, не правда ли?Это возмутительное заявление мгновенно вырвало Джинни из восхитительной отрешенности.— Добилась цели… о чем ты?!— Ты надела эти лохмотья, желая оконфузить меня, унизить себя и, следовательно, меня так, чтобы не осталось другого выбора, кроме как взять тебя в Каррик-Грейндж.Будь у Джинни под рукой молоток, она треснула бы его по голове!— Ты ошибаешься. Жестоко ошибаешься. Поезжай в свой драгоценный Каррик-Грейндж один, мне все равно.Алек мгновенно осекся. Джинни говорила так спокойно и, без сомнения, совершенно искренне.— Так, значит, ты не специально надела это платье? Но почему?! Никто не осмелился бы на такое… Объясни же, почему?— Это одно из моих старых платьев. Ты просто не помнишь, но я, к сожалению, не отличаюсь хорошим вкусом во всем, что касается одежды. Все те наряды, что ты видел на мне, выбраны лично тобой.Алек пристально всматривался в лицо жены, едва видное в полумраке. Если она действительно сделала это не нарочно, тогда… У Джинни нет вкуса?— Прости, — прошептал он, потянувшись к ее руке. — Мне очень жаль, что так вышло. Я уже говорил, что не знаю эту женщину, и думал… нет, искренне верил, что, если она раньше была моим другом, значит, человек ала, я так хочу. Все это злоба и зависть, ничего больше.Но Джинни не думала об порядочный и добрый. Но она просто стерва, совершенно омерзительная стерва. Забудь все, что она сказЭйлин и злосчастном платье — из головы не выходили мысли о гареме. Перед глазами так и проходила длинная череда очаровательных женщин, с надеждой в глазах дожидавшихся знаков благосклонности Алека. Была ли эта женщина, Эйлин, одной из его любовниц? Или содержанок? Возможно, между этими понятиями существовало различие, только Джинни не совсем понимала, какое именно.— Джинни, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.— Какая разница между любовницей и содержанкой? — мертвенно-спокойным голосом спросила Джинни.Алек ошеломленно уставился на нее, не зная, что ответить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120