Она попыталась отвернуться. — Кто она?
Джек скользнул ладонью по шее жены, взгляд его затуманился, голос стал хриплым.
— Никто. Ну же, любовь моя. Покажи мне, что ты рада… Кэндис вывернулась из его рук.
— Рада? Ты даже не поздоровался со мной… Засмеявшись, он снова сгреб ее в объятия и поцеловал.
— Я здороваюсь — сейчас. — Джек осторожно отклонил жену назад, пока ее спина не коснулась влажной земли.
— Джек… — запротестовала Кэндис.
Он улыбнулся и, скользнув рукой под ее юбки, мигом заставил замолчать. Закрыв Глаза, Кэндис отдалась ослепительному наслаждению. А когда на смену руке пришел язык, она простила ему все. Волны наслаждения одна за другой омывали ее.
А потом Джек овладел Кэндис, неистово и властно. Его хриплые крики смешались с ее стонами, неразличимыми за шумом празднества.
— Кто она, Джек? Он улыбнулся:
— Ее зовут Гейдж, она вдова. Не обращай на нее внимания. У меня и без нее хватает забот.
— Тебе понравился ее танец, — ревниво заметила Кэндис. Джек погладил ее по волосам.
— Я воображал, что это моя жена танцует передо мной обнаженная.
— Лжец!
— Кроме того, я представлял себе те восхитительные вещи, которые проделаю с тобой. По-моему, ты осталась довольна?
Кэндис невольно улыбнулась.
— Держись от нее подальше, — с напускной строгостью сказала она.
— Даю слово, — отозвался Джек. Ревность Кэндис приводила его в восторг. Раз ревнует, значит, не так уж безразлична к нему.
— Ты не хочешь рассказать мне, что произошло? — Она выжидающе смотрела на него.
— Не сейчас. Давай лучше займемся любовью. — Он начал расстегивать ее сорочку.
— Вы были в долине Санта-Крус, — не отставала Кэндис. Рука Джека остановилась, затем небрежно скользнула в вырез блузки и накрыла ее грудь. — Я хочу знать, что случилось. Вы атаковали Тусон?
Джек убрал руку и сел.
— Ладно, раз тебе так не терпится. — Его глаза сердито сверкнули. — Хочешь знать все жуткие подробности? — Он встал и потянулся за набедренной повязкой. — Пожалуйста. Ранчо Рейнхарта разрушено до основания и сожжено. Он не сможет отстроиться. То же самое с ранчо Хендерсона. Погибло как минимум десять человек. Четверо из них апачи.
Хватит, или тебя интересует что-нибудь еще? Кэндис села, стянув на груди полы сорочки.
— Да. Что с судьей Рейнхартом?
— Не знаю.
— О Боже! — выдохнула Кэндис.
— Воображаешь, что все еще влюблена в него?
— Что за чушь! Судья хороший человек! Он наш сосед!
— Вы ведь чуть не обручились, верно? Помнится, у тебя был такой вид, словно ты жить без него не можешь! — Глаза Джека сверкали.
— Не верится, что вы напали даже на судью. Как ты мог? Джек молчал, подавляя бешенство.
— Не смей осуждать меня, а тем более судить, — бросил он наконец и зашагал прочь, отлично сознавая, что гнев его направлен не на Кэндис, а на самого себя и эту проклятую войну.
Глава 77
Кэндис решила, что больше не будет касаться этой темы, очевидно, чрезвычайно болезненной для Джека. Она нашла его возле вигвама. Он сидел у костра, с мрачным видом прикладываясь к бутылке. Кэндис так устала, что молча проскользнула на свое обычное место на скатке. Она была все еще удручена, но не из-за нахальной индианки. Теперь ее волновала участь судьи Рейнхарта. Лежа без сна, Кэндис размышляла о судье и его детях, о своем муже и об их ребенке. Прошло немало времени, прежде чем ей удалось заснуть.
Проснувшись утром, Кэндис отправилась на поиски Джека. Он прикладывал компресс из трав и грязи к ноге жеребца.
— Что с ним? — спросила она с таким видом, словно вчерашней стычки не было.
— Поранился, — отозвался Джек, видимо, настроенный так же миролюбиво. Ласково потрепав вороного, он улыбнулся: — Я не успел спросить тебя вчера, с чего это ты вырядилась в нижние юбки?
— Чтобы досадить Дати, — призналась Кэндис. Джек расхохотался.
— Ты искала меня? — В его серых глазах светились тепло и нежность.
— Да, Джек. Мне нужна кожа.
— Зачем?
— Хочу что-нибудь сшить. Для ребенка. Он был приятно удивлен.
— Ты умеешь шить?
— Конечно. Достанешь подходящий материал?
— Да, но тебе придется самой выделывать шкуры.
— А ты покажешь, как это делается?
— С удовольствием. Сегодня же отправлюсь на охоту. Хорошо бы добыть самку оленя. У нее самая мягкая кожа.
Кэндис нахмурилась:
— Только убедись сначала, что у нее нет потомства.
— Постараюсь.
Джек вернулся с пустыми руками, но на следующее утро принес жене самку оленя. Кэндис была преисполнена волнения и решимости. По мере приближения родов желание заботиться о ребенке усиливалось. Конечно, она предпочла бы одеть своего малыша во все самое лучшее, но на первое время сойдет и мягкая кожа.
Следующие два дня Джек учил Кэндис выделывать кожу. Ее энтузиазм вызывал у него веселое удивление. А то, что кожа предназначалась для их ребенка, согревало душу. Он искренне наслаждался, помогая жене в ее трудах. Они ни разу не поссорились. Между ними установились дружеские отношения. Они работали вместе, стремясь к общей цели. Джеку нравилось общество жены. Нравились ее решимость, желание хорошо выполнить работу, ее улыбка и смех. Но более всего Джеку нравилось то, что Кэндис поглощена заботами об их еще не родившемся ребенке.
Во второй половине дня, ближе к вечеру, Джек уводил ее вверх по каньону к уединенной полянке у ручья, где они купались, плавали и занимались любовью. По ночам Кэндис спала в его объятиях, и, просыпаясь от мучительных кошмаров — Джека все еще преследовал образ убитой на ранчо Уордена женщины, а в голове не смолкали шум сражения и погребальный плач, — он тянулся к Кэндис. Не дав жене толком проснуться, он ласкал ее с отчаянной потребностью забыться и избавиться от чувства вины и угрызений совести и заглушал стоны Кэндис жгучими поцелуями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103