Вторая же партия проходила совсем иначе.
Бомон делал ходы небрежно, постоянно заводил разговоры о том о сем.
– Мы устраиваем рождественский прием, – сказала Джемма. – Я только что разослала приглашения.
Складывавший шахматные фигуры Бомон на мгновение замер, потом со словами «Отличная идея!» сделал очередной ход.
– Не пригласить ли и мисс Татлок? – спросила Джемма. раздосадованная столь сдержанной реакцией мужа.
Предложение повисло в воздухе. «Господи, зачем только я его дразню?» – подумала она.
– Буду рад, – спокойно проговорил герцог, ответив разом и на ее немой вопрос.
– Но только не ее сестру, – добавила Джемма. – Это совершенно невыносимая особа.
– Согласен, – кивнул герцог. – Она так противно трясется, когда волнуется.
– Разумеется, будут Поппи и Флетч.
– Но только не ее мать, – на этот раз возразил герцог. – Я терпеть не могу леди Селби.
– Да уж, она не сахар, – с чувством согласилась Джемма.
– Она просто исчадие ада.
Джемма рассмеялась, потом сказала:
– Еще я хочу пригласить этого милого юношу, доктора Лаудена из Королевского общества. Его присутствие поможет держать в тонусе Флетча. – И поведала Бомону о сложностях во взаимоотношениях Поппи с мужем.
– О, Джемма Бомон в роли свахи – это что-то новенькое, – резюмировал герцог, с интересом выслушав жену. – Поистине ты не перестаешь меня удивлять.
– Мы не можем позволить Поппи и Флетчу расстаться, ведь они по-настоящему любят друг друга.
– Но если их интимная жизнь так ужасна, как ты говоришь, то…
– Наша была не лучше, – пожала плечами герцогиня. Она слишком поздно поняла, что сама попалась в ловушку.
– Ах, да, наш брак… – задумчиво произнес Бомон. – Мы должны с ним что-то делать…
– Мне пора одеваться! – вскочила Джемма, надеясь уйти от разговора. – Игру закончим завтра.
Герцог тоже встал.
– Может быть, пригласить Вильерса? – предложил он.
– Вильерса? Но он же…
– Он совсем один. С ним, конечно, слуги, но…
У Джеммы сжалось сердце – перед ней неожиданно снова предстал тот Элайджа, которого она полюбила много лет назад.
– Если мы пригласим Вильерса, сплетники будут вне себя от радости, – заметила она. – Никто не поверит, что он действительно на пороге смерти. Пойдут разговоры, что я изменяю тебе с ним под самым твоим носом.
– Когда я думаю, что он умирает, то почти жалею, что это не так.
На миг у Джеммы перехватило дыхание. Потом она сказала:
– Это говорит о том, какое место я занимаю в твоей жизни.
Герцог, который в это время ставил на место стул, поднял на нее непонимающий взгляд:
– Что ты имеешь в виду?
Осознав, как она могла его понять, поспешно добавил:
– Это совсем не то, что ты подумала.
Но Джемма не желала больше слушать: на сегодня с нее уже хватит сердечных мук.
– Ах, тебе так жаль Вильерса? – усмехнулась она. – Тогда пеняй на себя. Я буду за ним ухаживать, он выздоровеет, и я заберусь к нему в постель, чтобы у сплетен наконец появилось основание.
В глазах Бомона мелькнуло выражение, похожее на печаль. Только похожее, убеждала себя Джемма.
– Знаешь, я загляну в замочную скважину, чтобы это увидеть, – совершенно серьезно завил он.
– С чего бы это?
Он сделал шаг к ней:
– Потому что ты моя герцогиня, Джемма.
– Ну и что? Я герцогиня уже много лет!
Он коснулся ее подбородка:
– Ты поцеловала меня на днях, помнишь?
– Минутная слабость, – пробормотала Джемма еле слышно.
– Поцелуи – это подтверждение права собственности, не так ли?
Бомон был так близко, что она чувствовала его тепло. Ей вдруг вспомнилось, какой он высокий и сильный по сравнению с ней, как отличаются друг от друга их тела. Не дожидаясь от нее очередной колкости, герцог наклонился к жене и поцеловал так крепко, что на несколько мгновений она лишилась возможности дышать.
– Запомни: права собственности, – повторил он низким грудным голосом и вышел.
Глава 37
Флетч стоял у окна, боясь повернуться и разрушить чарующую, удивительно уютную атмосферу полного покоя, возникшую в комнате. Снег за окном отгородил герцогскую чету от внешнего мира, как дикие заросли ежевики – дворец Спящей красавицы. «Вот если бы у нас с Поппи, как у заснувшей волшебным сном принцессы, было бы впереди сто лет без слуг, без леди Флоры, без всех этих «миледи», «милорд» и «ваша светлость»»! – подумал Флетч.
От стекла пошел легкий пар – похоже, непогода усиливалась; снежные хлопья закружились в стремительном танце. «Может быть, и вправду гостиницу отрежет от внешнего мира, – мечтал Флетч, – и мы с Поппи останемся вместе коротать время в этой чудесной постели…»
В стекле отражалась плавная округлость плеча герцогини, которая, конечно же, повернулась к Флетчу спиной. Из копны ее густых и длинных, ниже пояса, волос торчали два оставшихся пера.
Хозяин оставил герцогской чете немного жидкого мыла, но Флетч сомневался, что оно поможет отмыть волосы. Тем не менее он налил в миску воды и подошел к жене.
– Давай, я намочу тебе голову, – сказал он. Испуганно прикрыв обеими руками грудь, Поппи кивнула. Он стал лить воду понемножку, плавно, играя – сначала немного на правую сторону, чтобы вода, стекая, намочила рубашку и та прилипла к лопатке, а потом тонкий ручеек устремился бы по спине. После этого Флетч налил немного на левую сторону, чтобы полюбоваться нежно-розовой кожей жены, просвечивавшей сквозь тонкую ткань. Поппи начала дрожать.
– В мокрой рубашке ты замерзнешь, – заметил он. – Как ты собираешься в ней мыться, не понимаю.
– Пожалуйста, начни с волос, – попросила Поппи, наклоняя голову.
Он набрал еще воды, но для такой копны этого было слишком мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103