Вильерс-то мертв, а мертвецам все равно.
Дверь открылась, дворецкий герцога принял карточку, но, к удивлению Шарлотты, из дома тут же вышел лакей, который вместе с извозчиком подошел к экипажу.
– Вас нижайше просят зайти, – открыв дверцу, с поклоном сообщил он пассажирке.
– Боюсь, это какая-то ошибка, – ответила Шарлотта в крайнем смущении. Кто знает, что наболтал слугам герцога глупец извозчик? – Я приехала просто оставить визитную карточку, я ведь понимаю, что в столь трудное время посещения неуместны. У меня и в мыслях не было кого-либо беспокоить, поэтому я сейчас же еду домой.
– Ваше присутствие весьма желательно, мадам, – еще раз поклонился лакей.
Шарлотта не знала, что делать. Но разве есть что-то неподобающее в посещении дома холостяка, если тот только что скончался? Досужие языки вряд ли обвинят покойника в покушении на ее добродетель.
Решившись, она вышла из экипажа и быстрым шагом направилась в дом, ежась от не по сезону холодного, пронизывающего ветра. У дверей она с неудовольствием отметила, что обветренные щеки горели, а одежда пришла в беспорядок.
– Мы очень благодарны вам за визит, – с поклоном сказал ей дворецкий.
– Это не визит, – начала было объяснять Шарлотта, но прежде, чем сообразила, что происходит, заботливые руки уже сняли с ее плеч меховую пелерину и повлекли посетительницу вверх по лестнице. – Я не хочу видеть тело! – воскликнула девушка. Поскольку дворецкий никак на это не реагировал, Шарлотта решила, что он не слышит, и повторила: – Подождите, пожалуйста! Я не хочу это видеть!
– Вы хотите видеть? – не расслышав, удивленно воззрился на нее шедший чуть впереди дворецкий. – Что?
– В том-то и дело, что не хочу! – громко ответила Шарлотта.
– Что именно, миледи?
Шарлотта вздохнула – это было безнадежно – и продолжила путь. Дворецкий был явно глух, да еще на нем, похоже, сказалось волнение, связанное со смертью хозяина. Бедняга даже не подумал о подобающем случаю убранстве дома – венках, траурных лентах и так далее, что, безусловно, следовало как можно скорее исправить.
– Я не хочу видеть покойного герцога! – еще раз как можно громче повторила Шарлотта, когда они поднялись на самый верх. – Я пришла сюда с другой целью!
Дворецкий раскрыл от изумления рот, а из отворенной двери справа донесся приглушенный смех, и низкий голос произнес:
– Меня еще не выставили на всеобщее обозрение.
Голос, несомненно, принадлежал герцогу Вильерсу. Шарлотта в ужасе прижала ладонь к губам.
– Позвольте сообщить вам, мисс Татлок, – сказал вновь обретший невозмутимость дворецкий, – что сегодня у его милости приемный день.
– Нет, не может быть… – прошептала испуганная девушка и попятилась назад.
В тот момент, когда Шарлотта уже готова была броситься по лестнице вниз, из герцогской комнаты выскочил человек с встревоженным кроличьим лицом и схватил ее за локоть.
– Мисс Татлок, я вынужден настаивать на вашем присутствии, – горячо проговорил он. – Его светлость, будучи тяжело больным, выразил желание вас видеть.
– Но я его совсем не знаю, – возразила Шарлотта, понизив голос и поглядывая на дверной проем. – И приехала только потому, что поверила слухам о его кончине.
– Я еще жив, – послышался голос герцога. – И раз уж вы приехали, то могли бы зайти. Сейчас я как раз в здравом уме, слава Богу.
– Нет! – воспротивилась Шарлотта.
Но человек с кроличьим лицом наклонился к ней и прошептал:
– Пожалуйста, мисс Татлок, выполните его просьбу хотя бы из милосердия. Он целых две недели не желал никого видеть.
Почему бы и нет, подумала Шарлотта, раз бедный герцог уже при последнем издыхании? Помощь страждущим и умирающим, конечно, не ее стезя, но отказывать в подобной просьбе – грех.
– Я скажу вашему кучеру, чтобы он ждал за парком, – продолжал неизвестный, по-видимому, камердинер герцога. Похоже, он понимал, что, посещая одинокого мужчину, да еще в спальне, Шарлотта становится злостной нарушительницей светских приличий.
– Я приехала на извозчике, – уточнила Шарлотта. – Если вам нетрудно, просто отпустите его.
И она решительно прошла мимо камердинера в герцогскую спальню.
Глава 24
Флетч не мог заставить себя пойти домой. Возвращение под родную крышу давалось ему день ото дня все труднее и труднее – ведь там обосновалась его теща, леди Флора, которая практически не покидала насиженное место. Гостиную теперь всегда наполняли ее многочисленные светские приятельницы, ароматы их крепких духов и негромкий смех. Если герцог отваживался ужинать дома, то всякий раз поражался обилию непривычных блюд и прислуживавших за столом незнакомых слуг. У него даже сложилось впечатление, что большая часть старой прислуги уволилась. Дом теперь даже пах по-другому – благовониями.
– Все дело в ароматизированных свечах, – объяснил Куинс, когда Флетч спросил его об этом. – Леди Флора желает, чтобы каждая комната пахла по-своему.
Таким образом, в доме невозможно было нормально дышать – выходя из удушливой приторной атмосферы одной комнаты, Флетч сразу же оказывался во власти других ароматов, не менее удушливых и приторных.
Еще одним неприятным открытием стала поразительная осведомленность тещи о его делах и встречах. Однажды он отправился к премьер-министру Питту в «Судебные инны», а вечером того же дня леди Флора уже выступила с комментарием на тему политики премьер-министра в Индии. В другой раз Флетч совершил конную прогулку с Гиллом, и что же? Вечером леди Флора заявила, что Гилл уже староват для своих коротких штанишек.
– Он не носит никаких коротких штанишек! – оборвал ее Флетч, гадая, уж не сошла ли она с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103