– Да, я злюсь, Флетч, но не только на тебя, а на нас обоих. Мне не следовало выходить за тебя замуж.
– Ты так думаешь?
– Я думаю, что вышла за тебя по настоянию своей матери.
– Нет, ты любила меня!
– Ты ошибаешься, Флетч. – Она снова не смогла сдержать улыбки – как все-таки приятно говорить правду ему в лицо! – Моя мать внушала мне с семилетнего возраста, что мой долг – стать женой герцога. Ты был первым английским герцогом, прибывшим в Париж во время моего дебюта в свете, вот я и вышла за тебя. Разумеется, тогда я думала, что влюблена, но не так давно поняла, что ошибалась. Впрочем, – она сделала небольшую паузу, чтобы подчеркнуть значимость своих слов, – это даже хорошо, поскольку ты, очевидно, некоторое время назад сделал такое же открытие.
Флетч открыл рот, чтобы возразить.
– Разве нет? – не давая ему солгать, спросила Поппи. – Мне кажется, что ты не только понял, что не любишь меня, но и решил искать любовь на стороне.
Он не ответил, и в комнате повисло молчание. С каждым мгновением оно становилось все невыносимее для Поппи – пусть между ними и не было любви, но разве явная готовность Флетча к измене не унизительна?
– Я не вижу необходимости продолжать обсуждение, – не выдержав, заявила Поппи.
– А мы ничего и не обсуждали, – запротестовал Флетчер.
– Тут нечего обсуждать.
– Ты должна сейчас же вернуться домой, Поппи, – вновь потребовал он с упрямством маленького мальчика, выросшего в сиротском приюте.
– И не подумаю.
– Это твой долг!
– С какой стати? – На мгновение слова застыли у нее в горле: несмотря на ее решимость, браваду и все, в чем она уверяла мужа, крошечная частичка ее сердца сопротивлялась.
– Видишь ли, твоя мать…
– Ах вот как, дело в моей маме… – Протестующий голос сердца умолк, и Поппи, подавив нахлынувшие слезы, взяла себя в руки. – Что ты хотел сказать о маме?
– Ты прекрасно знаешь, что леди Флора переехала в наш дом, – мрачно сверкнув глазами, сказал Флетчер. – Прошло уже два месяца, но она, похоже, и не думает перебираться обратно.
– Уверена, ты найдешь с ней общий язык, – пожала плечами Поппи, с удовольствием отмечая, что отчуждение в его взгляде ее больше не пугает.
– Что ты задумала? – прищурился герцог. – Кто состряпал этот безумный план? Признайся, тебя подучила герцогиня Бомон?
– Она ничего не знает о моем плане, уверяю тебя, – честно призналась Поппи. – Единственное, о чем я с ней говорила, – это совместная поездка за город на Рождество. И уж конечно, я не посвящала ее светлость в свои умозаключения о нашем с тобой браке. Но она знает, что о нем думаешь ты. Должно быть, сейчас об этом наслышана большая часть Лондона.
– А ты стала злой, – заметил Флетчер.
– О Господи, не хотела тебя обидеть, – ответила Поппи. – Но я столько времени и душевных сил потратила на безуспешные попытки пробудить в тебе любовь, что поневоле очерствела.
– Твоя мать… – проговорил герцог, ощущая свое бессилие что-либо изменить.
Ярость, тлевшая в груди Поппи, вспыхнула с новой силой – похоже, Флетча волнует только неудобство, связанное с переездом в его дом леди Флоры. Хотя, конечно, его можно понять: маман трудно назвать приятной соседкой.
– Ладно, я поговорю с ней, – снисходительно согласилась Поппи, решив, однако, этим и ограничиться – она просто поблагодарит леди Флору за помощь.
– Поппи! – позвал Флетчер, и в его голосе звучала мольба.
Но герцогиня уже перевернула эту страницу своей жизни. А муж… Он мог отправляться куда угодно, хоть в преисподнюю, со всеми своими изысканными черными одеяниями и неотразимым обаянием! Она развернулась и не прощаясь направилась к двери.
– Поппи!
Она вышла, не удостоив его даже взглядом.
Глава 18
Особняк Бомонов
Тем же вечером
– Рада, слышать, что Вильерсу лучше, – сказала Джемма, расставляя шахматные фигуры на доске.
– Я бы не сказал, что намного, – ответил сидевший напротив герцог Бомон. – Из записки, полученной сегодня утром от его камердинера, ясно, что большую часть дня у него по-прежнему держится жар. Возможно, непосредственная опасность миновала, но бедняге предстоит еще долгая борьба с болезнью. Ну что, мы начинаем вторую партию нашего матча?
– Не думаю, что это стоит делать до выздоровления Вильерса.
– Но почему? Только потому, что первые две игры – со мной и с Вильерсом – вы сыграли одновременно? Но это не обязывает нас поступать так и дальше. Именно тот факт, что первые партии состоялись одновременно, и породил досадное предположение, что вы делали выбор между мной и Вильерсом.
Джемма внимательно посмотрела на мужа, но тот, спрятав глаза в тени густых ресниц, разглядывал черную шахматную королеву.
– Вы вызвали меня на матч, едва до вас дошло известие о моем матче с Вильерсом, – напомнила герцогиня. – Так что предположение, о котором вы говорите, возникло сначала у вас, а уж потом – у всех остальных.
– Если мы сыграем партию, пока Вильерс пребывает в беспомощном состоянии, то нездоровый интерес к следующему претенденту на ваше ложе несколько поутихнет.
Должно быть, в нем говорил политик, ибо кто иной мог бы абсолютно бесстрастно обсуждать столь деликатный вопрос? Разумеется, его волновала только собственная репутация.
– Есть опасность, что Вильерс не выживет? – спросила герцогиня, вертя в руках шахматного слона.
– Он в тяжелом состоянии. Герцогу повезет, если он останется в живых.
– Боже! – прошептала подавленная Джемма.
– Его смерть разобьет вам сердце? – по-прежнему не глядя на нее, задал вопрос Бомон. – Если так, то я глубоко сожалею о его болезни.
– С чего вы взяли? Конечно, нет. Я знала его совсем недолго, хотя между нами уже начали складываться дружеские отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103