К тому же провели семь часов в музее, будь он неладен. У меня до сих пор во рту мерзкий вкус музейной пыли.
Между тем Поппи подошла к зеркалу. Увидев свое отражение, она вскрикнула от ужаса и попыталась вернуть на место выбившиеся локоны. Бесполезно.
– Даже не пытайся, – посоветовал Флетч, с трудом выбираясь из подушек, чтобы сесть. – Ты выглядишь ужасно.
– Раньше ты мне никогда такого не говорил, – сердито посмотрела на него герцогиня. Ее попытки поправить прическу привели только к тому, что черное липкое вещество, которым было измазано ее платье, оказалось на волосах.
– Ну, тогда мы были нормальными мужем и женой, а сейчас все иначе, – ответил герцог.
Поппи опять повернулась к зеркалу и попыталась привести в порядок волосы.
– Ты только пачкаешь их, – заметил Флетч через несколько мгновений.
Герцогиня досадливо охнула.
– Просто вычеши эту гадость щеткой, – посоветовал он.
– Но я не умею! Уверена, что ты тоже не сам расчесываешь и укладываешь себе волосы.
– Ничего подобного. Я не прибегаю к помощи камердинера: терпеть не могу, когда ко мне прикасаются мужские руки. И одеваюсь я всегда сам, разве что сапоги помогает надеть слуга.
– Но нам, женщинам, слишком трудно самим одеваться и раздеваться, – возразила Поппи. – Без помощи горничной я не могу справиться даже с боковыми турнюрами.
– Не знаю, заметила ли ты, но сейчас здесь твоей горничной нет. Так что тебе придется раздеваться самой, – ответил Флетч, мысленно возблагодарив Бога за пышные складки стеганого одеяла, скрывшие от ее глаз предательскую выпуклость на его панталонах.
– Разумеется, я постараюсь раздеться сама, – решительно заявила Поппи.
– За чем же дело стало? – попробовал подзадорить ее Флетч. – Сними свои турнюры, тебе сразу станет легче двигаться, – ухмыльнулся герцог. Сам он уже снял камзол, жилет и краги.
Бросив на Флетча подозрительный взгляд, Поппи попросила:
– Не смотри на меня!
Он откинулся на подушки и закрыл глаза.
– Мои любовные поползновения остались в прошлом, дорогая, разве ты забыла? – напомнил Флетч. – Кроме того, меня не тянет к замарашкам.
Но к этой замарашке его тянуло, и еще как! Не в силах устоять, он наблюдал за ней из-под ресниц.
Поппи беспомощно шарила руками вокруг себя, пытаясь найти тесемку от каркаса кринолина. «Как слепой опоссум в ночи, – подумал Флетч, вспомнив заинтересовавшего жену зверька, – Нет, так она никогда не разденется!»
– Тебе помочь? – спросил он.
Поппи резко обернулась и с негодованием воскликнула:
– Как тебе не стыдно за мной подглядывать?!
Флетч спустил ноги с кровати, и Поппи тотчас опустила свои юбки.
– Дорогая, тебе никогда не справиться одной, – принялся увещевать ее Флетч. – Я уже видел тебя обнаженной, так какая разница?
Поппи пробормотала что-то о супружеской бесцеремонности.
– Милая, о чем речь? Я много раз видел тебя в нашей постели совершенно голой! – Не слушая ее возражений, Флетч снова поднял юбки. – Чего ты боишься? Мы же пожилая супружеская чета, помнишь? Скоро я, наверное, возьму в привычку пускать при тебе ветры на сытый желудок.
– Ты не посмеешь!
– Еще как посмею! Представь, как однажды на званом обеде, издав неприличный звук, я сделаю вид, что виновата ты. – Герцог нашел тесемки от бокового турнюра и стал их развязывать. – Толкну тебя локтем и нарочито громко заявлю: «Не беспокойся, дорогая, я всем скажу, что это сделал я!»
– Ну, тогда я убью тебя, Флетч! – В голосе герцогини слышалась нешуточная решимость.
– Каким же образом? – спросил герцог, переворачивая Поппи другой стороной, чтобы развязать тесемки второго турнюра. Он должен был отвлечь ее разговором, чтобы она не заметила, как у него дрожат пальцы. Ирония судьбы – глядя сейчас на одетую жену, он просто умирал от безумного желания, хотя всего несколько месяцев назад сам отказался от обладания ею, обнаженной, покорной.
– В наказание я напою тебя слабительным!
Флетч поднял голову – Поппи с озорным огоньком в глазах показала пальчиком на тесемки – вместо того чтобы развязать, он каким-то образом ухитрился затянуть их в узел.
– Да-да, я дам тебе слабительное, – весело продолжала она, – а сама просверлю в твоем горшке дыру!
– Проклятая штуковина! – пробормотал герцог, стараясь развязать узелок. – И как только твоя горничная со всем этим справляется?
Поппи посмотрела через плечо на неподдающиеся тесемки:
– Они должны развязаться, ведь с другой стороны у тебя получилось.
– А с этой нет. – Флетч уже хотел попросить жену нагнуться, чтобы ему было удобнее дотянуться до узелка, но прикусил язык: если Поппи нагнется, он наверняка потеряет голову и набросится на нее. Нет, так рисковать нельзя.
Он накинул юбки жены себе на левую руку и попытался разорвать узелок.
– Что за отвратительная идея пришла тебе в голову насчет моего ночного горшка? – продолжал герцог, стараясь не смотреть на округлые очертания ее ягодиц, соблазнительно просвечивающие сквозь тонкую сорочку.
– Моя мама… – пробормотала Поппи, но сразу осеклась.
– Мне трудно представить леди Флору, атакующую мой горшок.
– О, она может преподнести тебе сюрприз.
Наконец второй турнюр вместе с проволочным хитросплетением упал на пол. Раздосадованный трудностями Флетч пнул его ногой.
Поппи вскрикнула от ужаса:
– Осторожно, ты можешь его повредить!
– Мне твои бедра нравятся без всяких искусственных накладок, – ответил он, поспешно возвращаясь в постель, чтобы скрыть от жены свое возбужденное состояние.
– Вот уж от кого не ожидала услышать такое признание, так это от тебя, Флетч. Кринолины с турнюрами нынче в большой моде, а мода всегда была для герцога Флетчера самым главным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103