Она даже не останавливается, чтобы сказать «Привет».
Но, быть может, выйдя из воды, она с удовольствием возьмет букетик ромашек, чтобы поставить его в маленькую стеклянную вазочку на кухонном столе. Мама всегда улыбается, когда кто-нибудь дарит ей цветы. Даже сейчас.
Вверху, на берегу реки, растут лютики, они красиво сочетаются в букете с ромашками. Желтое и белое. Но не голубое. Как платье, которое было надето на Шарлотте, когда ее нашли лежащей здесь, в траве.
Папа сейчас в воде рядом с мамой, но он полностью одет. Он кричит еще громче, чем прежде. Он хватает маму то за волосы, то за руки, то за шею. Дергает, толкает, тянет. Ее белые руки время от времени появляются из воды, а глаза широко открыты. Она выглядит испуганной, но не произносит ни звука.
Потом ее голова откидывается назад, и волосы рассыпаются. Они плавают по воде, как золотые водоросли.
Он смотрит в сторону берега. Он думает, что маленькая девочка, которая спокойно стоит на берегу реки, закрыв глаза руками, слишком мала, чтобы разобраться в случившемся, но он ошибается. Она знает, что это произошло снова.
Она хочет вернуться домой.
Она прижимает к себе ромашки и бежит.
Бабушка говорит, что папа должен уехать на несколько дней по работе, но, если это так, почему его забирает полицейский? Почему полицейский стоит рядом с ним во время маминых похорон?
Куда бы ни ушли мама и Шарлотта, она хотела бы уйти вместе с ними.
Однажды она это сделает.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Наташа наблюдала, как девушка в старинном платье из темной парчи, расшитом тонкой серебряной нитью, шла босиком по влажной траве к Виндрашу. С венком из диких цветов на волосах, букетом, зажатым в руках, и оборкой юбки, волочащейся по кочковатому лугу, она была похожа на заблудившуюся невесту, растерянную, как если бы она не знала точно, где находится.
Она вошла в воду. Ее длинная юбка поднялась на поверхность, превратившись в огромный кринолин. Сквозь заросли тростника девушка пробиралась к свисающим веткам ивы. Вода и небо были стального цвета, свежий ветер беспрепятственно мчался по открытому пространству от Котсволдс Хиллз вниз, к группе безмолвных серых каменных домов Литтл Бэррингтона. Река была не больше четырех футов шириной, с тихими заводями. Иногда летом Виндраш высыхал до размеров ручейка, но сейчас, в первой половине декабря, он был полноводным. В середине реки поток мчался быстро, образуя воронки и завихрения.
Вскоре вода достигла талии девушки. Ткань промокшего платья стала ей мешать, отчего ее движения стали медленными, как во сне. Она сделала еще один шаг вперед, как будто шагнула с края обрыва в никуда, и неожиданно погрузилась по шею. Когда она легла на спину, положив голову на воду, как на подушку, ее волосы закружились вокруг бледного запрокинутого лица, сделав похожей на русалку.
– Это скоро закончится, Бетани. Больше не будет боли и печали.
Адам Мэйсон стоял на берегу реки в нескольких футах от Наташи. Его голос был мягким, низким, гипнотизирующим.
Бетани разжала пальцы: вода подхватила ромашки, рябчики, незабудки и маки, некоторые запутались в ее волосах и складках мокрого платья, которое, вздувшись пузырями, плавало на поверхности воды.
– Теперь ты никогда не состаришься.
Бетани изогнула шею и слегка приоткрыла губы, как будто собиралась беззвучно спеть свою последнюю песню.
Адам Мэйсон быстро двигался позади штатива. Разрушая чары, щелкнул затвор фотоаппарата.
Наташа поняла, что невольно задержала дыхание. Она быстро сомкнула пальцы вокруг ремешка на шее Бориса – ей хотелось быть уверенной в том, что пес не прыгнет в воду, испортив тем самым фотографию.
– Не стоит беспокоиться, – сказал Адам. – Утопление – самый спокойный путь к смерти.
Легко тебе говорить , – подумала Наташа. – Откуда ты это знаешь? Кто-то вернулся , чтобы рассказать об этом?
Бетани теперь осторожно гребла, и руки ее находились чуть ниже поверхности воды, вне видимости объектива, чтобы поддержать иллюзию движения по течению. С берега же казалось, что сама река осторожно несет ее неподвижное тело.
Однажды Наташа по глупости искупалась зимой в Виндраше. Холод воды бодрил, однако оставаться в ней долго было невозможно. Вспомнились уроки но спасению утопающих, когда-то полученные в бассейне. Кроме того, где-то в ящиках пылилась и золотая медаль, завоеванная на соревнованиях по плаванью. Наташа подумала, не снять ли туфли, так, на всякий случай.
Она взглянула на Адама Мэйсона, который слишком лениво, как ей показалось, наводил фокус фотоаппарата и устанавливал угол штатива для того, чтобы начать следующий цикл снимков. Cо светлыми кудрявыми волосами, одетый в черные джинсы и куртку, он выглядел так, будто лег спать на рассвете и постоянно жил на кофеине. Его лицо было почти таким же бледным, как лицо девушки. Оба они имели худощавое телосложение, только он был крепче, выносливее.
– Отлично, – сказал Адам.
Бетани перевернулась в воде и поплыла к берегу.
Это была одна из самых необычных встреч Наташи с потенциальным клиентом. Бетани Маршалл связалась с ней всего неделю назад, сказала, что приезжает в Котсволдс для фотосъемок, и предложила провести какое-то время вместе, чтобы обсудить возможность проведения исследования истории ее семьи. До этой минуты Наташе не представилось случая поговорить с ней об этом. Хотя она не слишком и торопилась. Ее стол был завален работой – свидетельства и родословные ожидали сортировки, но все они могли еще подождать. Сейчас она была рада побыть на свежем воздухе, как можно дальше от своего дома.
Бетани вышла из воды. С волос и платья стекала вода, губы стали почти синими, как у призрака человека, погибшего при кораблекрушении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98