– Ну, как выспались? – спросил Доронин.
– Я же проспала почти сутки, – улыбнулась Ольга. – Садитесь. С больным, кажется, всё в порядке. Через неделю привезёте его к нам в район, чтобы снять швы. А я вас так и не спросила: вы, значит, тут работаете?
– Не совсем. Мы с вами почти соседи. Я работаю на западном рыбокомбинате.
– Ах, вот как! Послушайте, на вашем комбинате возмутительно относятся к вопросам санитарии. Во-первых, от вас никто не выделен на районные курсы медсестёр, хотя на этот счёт было специальное указание райкома и райсовета. Во-вторых, ваши люди не являются на медосмотры. Если так будет продолжаться, я пожалуюсь Костюкову. Удивительная некультурность!… Что вы на меня так смотрите?
Доронин никак не мог поверить, что беспомощная девица на пароходе, готовая разреветься от пошлых острот Весельчакова, и эта повзрослевшая, даже, кажется, ставшая выше ростом девушка – одно и то же лицо.
– По правде говоря, разглядываю вас, – улыбнувшись, ответил он.
– Нашли что разглядывать! Я боялась, что нос отморожу и он у меня отвалится. Нет, уж обратно я пешком ни за что не пойду.
– Ну, а если сейчас придёт нарочный и скажет, что в районе умирает человек и надо оказать ему помощь?
– В районе есть врач. Когда пойдёт поезд, не слышали
– Говорят, завтра.
– Вот завтра и поеду.
Во всём её облике появилось нечто новое, какое-то спокойное достоинство. Доронин с интересом наблюдал за ней.
– Перестаньте на меня так смотреть, – рассердилась Ольга.
– Вы очень изменились, – задумчиво сказал Доронин. – Откровенно говоря, там, на пароходе, я не думал, что из вас выйдет толк.
– Скажите пожалуйста! – протянула Ольга. – Это почему же?
– Я очень жалею, что у нас на комбинате нет штатной должности врача, – не отвечая на её вопрос, сказал Доронин.
– Заведите пока хоть медсестру.
– Я не к тому. Просто я пригласил бы вас к себе на работу.
– Ну, прямо нарасхват! – засмеялась Ольга. – Этот товарищ тоже приглашает… Кстати, кто он такой? Председатель, колхоза?
– Да.
– Я заставлю его выделить человека на курсы медсестёр. И вас тоже.
– Я выделю человека, как только вернусь, – серьёзно ответил Доронин.
– Вы говорите, что я изменилась, – вдруг сказала Ольга, – а ведь я и сама себя иногда не узнаю…
– С каких же пор?
– С тех пор как приступила к работе.
– Не жалеете, что поехали на Сахалин?
– Нет. До тех пор, как начала работать, жалела, между нами говоря, даже насчёт обратного парохода справлялась. А теперь будто все так и должно быть. А вы не жалеете?
Доронин улыбнулся. Он никак не ожидал, что Ольга, именно Ольга, задаст ему такой вопрос.
– Пока терплю, – шутливо ответил он.
ГЛАВА XI
На следующий день движение на железной дороге возобновилось, и Доронин снова тронулся в путь.
Он побывал ещё в четырёх колхозах и везде видел деятельных, энергичных людей, совсем недавно приехавших с материка, но уже успевших по-хозяйски обосноваться на суровой сахалинской земле. Ещё вчера они жили в землянках, в полуразрушенных японских сараях, не имея ни судов, ни орудий лова. Но стоило им получить первый кунгас, первую шлюпку, первые несколько пар сетей, как они сразу же сколачивали бригады, трудились от зари до зари и… жаловались на то, что им не хватает флота. Флот – это было сейчас самое главное для всех рыбаков Южного Сахалина.
Тем большую радость испытал Доронин, когда, вернувшись на комбинат, узнал, что из Владивостока прибыли новые суда. Они пришли своим ходом, – в такое время года это было поистине героическим подвигом!
Венцов и Вологдина уже разработали подробный план использования нового флота, – теперь все рыбаки были обеспечены судами и могли встретить путину во всеоружии.
Доронина ждала и ещё одна радость: прибыли рыбаки, завербованные им в порту, и среди них тот самый Дмитрий Алексеевич, который так ему понравился.
Фамилия Дмитрия Алексеевича была Весельчаков.
Дмитрий Весельчаков и его приятель заявили в обкоме, а потом в главке, что хотят работать на западном берегу.
Просьбу Весельчакова удовлетворили, а приятеля направили на восточное побережье, где была тоже острая нужда в людях. Приехав утром на комбинат и устроившись в общежитии, Дмитрий сразу же пошёл на пирс, осмотрел флот, поговорил с Вологдиной и стал подбирать себе команду.
Днём он зашёл к парторгу. Нырков посмотрел его кандидатскую карточку и сказал:
– Ещё один Весельчаков. Надеюсь, другого сорта.
Дмитрий заинтересовался однофамильцем, и Нырков коротко объяснил ему, что это явный рвач и вообще чуждый человек, хотя и неплохой рыбак.
– Откуда он у вас взялся? – спросил Дмитрий.
– Кто его знает! – с сердцем ответил Нырков. – Шатался по морям как неприкаянный. Вот и занесло его к нам.
Дмитрий ничего не сказал, но что-то в лице его дрогнуло.
Вечером он пришёл в полуразрушенную, но зато отдельную лачугу, в которой жил старый Весельчаков. Хозяин спал на койке, укрывшись своим тяжёлым пальто. Он лежал на спине. При тусклом свете фонаря его большое красное лицо казалось багровым.
Дмитрий долго стоял, пристально глядя на спящего, потом тронул его за плечо.
Весельчаков открыл глаза.
– Чего надо? – спросил он, увидев перед собой незнакомого человека.
– Вас зовут Алексей Степанович?
Весельчаков разом поднялся. Он слегка побледнел. Глаза его часто мигали.
– Вам чего? – изменившимся голосом неуверенно повторил он.
– Здравствуй, отец, – сказал Дмитрий, глядя ему прямо в глаза.
Весельчаков поднял руки, отступил на шаг, потом опустил руки, облизал губы и, точно захлёбываясь, произнёс:
– Ты… ты что это говоришь, а?
Дмитрий молчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102