Но, во-первых, нет плотников, а во-вторых, будет очень трудно вручную подносить рыбу к чанам…
Доронин вышел из цеха сумрачный и злой.
Он подошёл к толпе рыбаков, собравшихся на берегу. Вдали, на свинцовом, изборождённом морщинами море, покачивались две чёрные точки. Казалось, что они не плыли, а ползли, проваливаясь куда-то и вновь появляясь на поверхности. Это возвращались кавасаки с уловом крабов.
Море было относительно спокойно. Только когда суда подошли ближе, Доронин понял, как обманчиво это спокойствие. Он стоял на скользкой от морской воды и рыбьей чешуи каменной пристани и не спускал глаз с приближающихся судов, которые взлетали и опускались, точно на гигантских качелях. Доронин вздохнул с облегчением, когда они наконец зашли в ковш.
На палубах лежали крабы. Казалось, что это шевелится один гигантский осьминог. Слышался глухой стук сталкивающихся панцирей, словно между этими огромными безобразными зеленовато-серыми существами шёл медленный, но неумолимый бой.
Рабочие складывали крабов в корзины, ставили на носилки и уносили.
Доронин пошёл следом за ними и попал на консервный завод. Когда речь шла о рыбе, он многого не знал, но самое существо дела всё-таки было ему знакомо. Крабового же промысла он не знал совершенно.
Теперь, остановившись в преддверье крабового завода, он с любопытством смотрел, как рабочий, вооружённый большим, похожим на вилку крючком, срывал с крабов панцири.
Он делал это точными, хорошо рассчитанными движениями: хватал из корзины краба, бросал его на пол, становился левой ногой на его конечности и крючком сдирал с него панцирь. Всё это происходило очень быстро. За десять минут не менее ста крабов были освобождены от панцирей. После этого они стали похожи на толстых, мясистых пауков. Двое других рабочих складывали их в корзины и уносили.
– Знакомитесь? – раздался за спиной Доронина знакомый низкий голос.
Доронин обернулся и увидел Венцова.
На главном инженере была теперь уже не японская куртка, а рыбацкая брезентовая роба с откинутым капюшоном.
– Смотрю, – коротко ответил Доронин.
– Пройдём в цех? – вежливо предложил Венцов.
Они вошли в странную комнату неправильной геометрической формы. В огромной нише стоял вделанный в землю пустой котёл. Вдоль стен тянулись узкие столы. У столов спиной к Доронину стояли женщины и что-то делали.
Рабочие внесли в цех корзину, наполненную крабами.
– Сейчас мы будем их варить, – потирая руки, сказал Венцов.
Из невидимых труб в котёл хлынула вода, она быстро заполнила его. Затем над котлом показался пар, и вода закипела.
Рабочие прикрепили корзину с крабами к лебёдке, кто-то включил рубильник, и корзина стала медленно погружаться в кипящую воду.
Минут через пятнадцать корзина с покрасневшими крабами вновь повисла над котлом. Её обдали холодной водой из шланга. Затем содержимое вывалили на столы, и женщины, вооружённые ножами, стали разрубать крабов на части и вытряхивать мясо. Уложив мясо в деревянные лотки, они передали их на мойку. Там его поместили в небольшие бамбуковые ванночки, прополоскали в воде и снова стали укладывать в лотки.
– Это очень тонкая работа, – переливался над ухом Доронина баритон Венцова. – Существует семь сортов мяса: толстое, тонкое, коленце, коготь, розочка, клешня, лапша… Всё это надо отсортировать, промыть, взвесить…
Они подошли к весам, где две женщины взвешивали мясо. Рядом рабочие укладывали его в банки, покрытые изнутри лаком.
Доронин пошёл к выходу. Венцов по-прежнему следовал за ним.
– Мне хотелось бы посмотреть, как живут люди, – сказал Доронин. – Может быть, вы мне покажете?
Венцов с готовностью кивнул головой.
У подножья сопок было раскинуто несколько брезентовых палаток военно-санитарного образца. Рядом ютились японские хибарки.
– Откуда палатки? – спросил Доронин.
– Добрые люди дали, – ответил Венцов, – а то было совсем плохо.
Доронин вошёл в одну из палаток. Мокрый полог хлестнул его по лицу. В палатке был полумрак. На наскоро сколоченных нарах спали люди.
– Почему они не на работе? – спросил Доронин.
– Не хватает судов, – ответил Венцов.
Всюду, куда бы Доронин ни заходил, он видел одну и ту же картину. На брезенте или на земляном полу, на чемоданах или на расстеленных ватниках, на полушубках или на рыбацких робах сидели и лежали люди. Флота не хватало, они не могли выйти в море и были обречены на безделье.
В одной из палаток к Доронину подошёл Нырков.
– Товарищ директор, – горячо заговорил он, – вы только скажите, что делать, мы все сделаем. Ведь сердцу больно смотреть! У людей руки чешутся, а работы нет… Все бока отлежали! Как бы со скуки не стали оглобли поворачивать!… Некоторые уж интересуются, когда пароход на материк пойдёт…
В голосе Ныркова было столько энергии, что Доронин повеселел. Ему стало радостно от сознания, что этот молодой горячий парень требует от него, Доронина, работы, что он готов горы своротить, если только его научат, как это сделать.
Слух о том, что новый директор обходит палатки, быстро распространился по всему посёлку.
Вокруг Доронина стали собираться люди. Образовалась группа человек в шестьдесят.
В ватниках, накинутых на плечи, стояли они, поглядывая на нового начальника. Доронин понял, что с ними нужно поговорить.
– Вот что, товарищи! – громко сказал он, – Я только сегодня ночью прибыл сюда (он чуть было не сказал: «В вашу часть»). Я вижу, что живёте вы плохо. Я не могу сказать, что уже завтра все вы будете жить хорошо, это было бы безответственно. Но я говорю вам, – он повысил голос, – даю честное слово коммуниста, что так дальше продолжаться не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102