Лекция окончена. Комендант ищет место для Доронина. А тому кажется, что он не на острове, не на краю света, а в самом обычном обкомовском общежитии перед открытием партийной конференции.
Молодой парень читает вслух постановление Совета Министров и ЦК партии об образовании Совета по делам колхозов.
Завязывается оживлённый разговор. Люди спорят о том, как практически будут складываться отношения местных советских и партийных органов с представителями Совета, которые, согласно постановлению, подчиняются непосредственно Москве.
Незаметно для себя Доронин втягивается в спор и доказывает, что практически этот вопрос может приобрести остроту только при наличии крупных недостатков в деле руководства колхозами. При правильной же линии и представитель Совета, и местные органы будут работать в одном направлении и между ними не будет никаких разногласий.
В это время входит комендант и сообщает, что для Доронина наконец найдено место.
Под общий доброжелательный хохот Доронин устраивается на японском бильярдном столе – низком и широком.
Стены комнаты состоят из лёгких ширмочек и экранов. Доронин отодвигает одну из ширм, и комната из квадратной сразу превращается в узкую и длинную… Доронин отодвигает другую стенку, и перед ним открывается ниша. В ней лежит несколько подушек. Он перетаскивает их на бильярдный стол. Потом, любопытства ради, отодвигает поочерёдно все ширмы, раздвигает стены – и комната на его глазах меняется, то вытягиваясь в коридор, то снова превращаясь в квадрат. На ширмах нарисованы причудливые пейзажи: уродливо изогнутые деревья, растущие у подножья замысловатых гор. Горы сменяются драконами, драконы – иероглифами…
Наконец Доронин укладывается. Все уже спят, и он лежит в полумраке и тишине, окружённый горами, карликовыми деревьями, драконами и иероглифами. Но он не спит.
Перед глазами Доронина проплывает карта мира. Он видит на ней Сахалин – длинный остров, вытянутый с севера на юг, точно барьер перед материком. Почти ежедневно читал он в газетах сообщения о Японии, об американцах. Но тогда всё это было так далеко, что казалось почти нереальным. А теперь все это так близко…
Доронин дремлет. На мгновение перед ним возникают родной Ленинград, мосты, гранит, Нева… Потом все это исчезает, точно скрывается в тумане.
…А в другом конце города, в тесном и ещё не приспособленном для работы здании обкома, сидит за столом Русанов. Уже поздняя ночь. Только что он ещё раз говорил с Москвой. Ему сообщили, что во Владивосток дано указание перегнать на Сахалин пятнадцать сейнеров. Потом ему пожелали спокойной ночи. Но Русанов и не собирается ложиться.
Входит помощник и докладывает, что товарищ Астахов, рекомендованный в секретари Курильского райкома партии, утром уходит в море с оказией.
Русанов просит пригласить к нему товарища Астахова.
В ночной тишине помощник слышит из-за тонкой фанерной перегородки голос секретаря обкома.
– Послушай, – говорит Русанов, – ты приедешь на остров, где очень мало советских людей. Там есть только небольшая группа наших рыбаков. Остальное население – японцы. Мы их репатриируем, возвращаем на родину. Постепенно к вам будут прибывать советские люди. С каждым месяцем всё больше и больше. Учти, что секретарь райкома на Курилах – это не то, что секретарь райкома где-нибудь в Рязанской области. Специфика! И тем не менее ты будешь обязан делать всё то, что делают рязанцы, москвичи, киевляне… И ещё очень многое сверх того. Ты должен будешь сплотить, закалить ту группу людей, которая там уже имеется. Создать из неё ядро, партийный и советский центр, вокруг которого будут группироваться новые люди, приезжающие на остров. Ты должен проявить бдительность, во сто крат большую, чем на материке, – не надо тебе объяснять почему. Когда тебе будет трудно, ты не сможешь прийти в обком посоветоваться: мы далеко. Впереди тебя будет только Тихий океан, позади Охотское море, а рядом с тобой будет чужая страна, недавний враг… Ты должен будешь уметь советоваться с нами на расстоянии.
– Радио?
– И радио тоже. Но дело не только в средствах связи. Дело в уменье, в способности даже на расстоянии ощущать волю страны. Слушай, друже, на твою долю выпадает большое счастье…
…Совсем уже ночь… Из кабинета Русанова выходит будущий курильский секретарь, молодой парень в военном кителе. Он проходит мимо помощника Русанова, торопливый, озабоченный… Через час-другой он уйдёт в бурное Охотское море.
А секретарь обкома всё сидит за своим столом…
Да, день сегодня выдался нелёгкий.
Едва Русанов приехал из порта, ему доложили, что на одном из участков загорелся лес. Одновременно принесли радиограмму: Петропавловск-на-Камчатке просит установить, не заходил ли в один из сахалинских портов китобоец, – от него уже вторые сутки нет никаких известий. Затем пришла вторая радиограмма – в Татарском проливе появились косяки сельди. Это был несезонный ход, обычно сельдь идёт весной. Русанов запросил метеосводку. Ожидался шторм. Это значило, что буря разбросает сети и невода и назавтра весь берег будет покрыт мёртвой рыбой. Русанов вызвал своего заместителя по рыбной промышленности: надо было успеть захватить сельдь до шторма. Через час с метеостанции принесли «штормовое предупреждение». Ещё через час его отменили. Потом сообщили, что сила ветра не превышает пяти баллов, – это ещё не шторм, сельдь выдержит…
Секретарь по пропаганде принёс план работы первых политшкол. Обсудив его, занялись проектом организации районной печати. Затем знакомились со сводкой суточной добычи нефти:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102