В тот день во второй полет я отправился четверкой – с Кирилюком, Горьковым, Гриценюком. Снова были схватки. И на обратном пути приключилась с нами любопытная история. Встретили мы Ю-52, его охраняла пара «мессеров».
– Керим, возьми на себя «пузатого», а я займусь «тощими». – И я ринулся в атаку.
Керим великолепно сделал свое дело: подбил «юнкерса», заставил его сесть на нашей территории недалеко от озера Веленце.
«Мессершмитты», увидев, что охранять им больше некого, на полном газу бросились уходить. Стали мы кружиться над «юнкерсом», наблюдаем, что дальше будет. Смотрим – к нему торопятся наши на машинах, спешат кавалеристы. Экипаж самолета сошел на землю. И вдруг откуда ни возьмись-немецкий легкомоторный «физлер-шторх». Фрицы начади размахивать руками, шлемофонами: приземлись, мол, забери. «Физлер-шторх» начинает снижаться. Я – к нему. Подхожу совсем близко, всматриваюсь в лицо летчика – так это же Леня Капустянский! И как я не подумал о нем раньше?! У нас в полку был трофейный «физлер-шторх». Леня хорошо освоил его, иногда возил на нем людей и различные грузы. Сейчас он, как позже выяснилось, отвозил куда-то полкового врача капитана Владимира Антонюка. Надо же такому случиться! Ведь мы запросто могли его срубить.
Я указал рукой Капустянскому на «юнкерс». Он все понял. Сел, обезоружил онемевших от удивления немцев, передал их подоспевшим кавалеристам.
Потом Леня Капустянский будет часто с юморком рассказывать, как он в трофейном самолете пленил немецких летчиков. А его друг Вася Калашонок – подначивать:
– Чего же ты не говоришь, кто «юнкерс» сбил? Своей славы тебе мало, еще и чужой прихватить хочешь?
…Третий контрудар гитлеровцев. Наша оборона севернее Балатона прорвана. Фашисты снова вышли к Дунаю, устремились вдоль реки к Будапешту, не теряя надежды выручить окруженную группировку.
В те дни сложилась необычная а тяжелая обстановка для некоторых частей нашей воздушной армии. Четыре полка 262-й ночной бомбардировочной дивизии оказались на территории, занятой врагом. Им было приказано любой ценой продержаться до утра, причем не просто продержаться, а еще и помешать врагу переправляться по мостам через канал Шарвиз. И авиаторы блестяще справились с необычной задачей. Экипажи ночью взлетали, сбрасывали над мостами светящиеся бомбы, и враг не мог перебраться через канал, не попав под обстрел.
Ночная бомбардировочная дивизия… Это звучит весомо, но укомплектована-то она была тихоходными По-2. И сейчас нельзя не удивляться мужеству и беззаветной храбрости ее личного состава.
Тогда же прославился мастерством прицельных ударов по мостам старший лейтенант Николай Платонов – командир эскадрильи 672-го штурмового авиационного полка. Мост – точечная цель. Не всякому дано попасть в него с одного захода. Но Платонов никогда не заходил дважды. В марте 1945 года этот замечательный летчик стал Героем Советского Союза.
В эти дни мы узнали о беспримерной стойкости казаков-гвардейцев, вместе, с танкистами успешно отразивших натиск врага юго-восточнее озера Веленце. В этот район каждый из нас вылетал с особым чувством – ведь там шли самые напряженные бои, насмерть стояли донские казаки. Мы беспрерывно находились над позициями казаков, не давая фашистам сбросить ни одной бомбы. Линия фронта проходила почти рядом с аэродромом, на первом же развороте после взлета мы уже имели возможность наносить удары по вражеским позициям, помогая казакам выстоять в этой исключительно тяжелой обстановке. Они по достоинству оценивали наши старания – то и дело присылали нам свои благодарности.
Донские казаки – удивительный народ. У них фанатическая преданность кавалерии. Казак без коня – как птица без крыльев. Уже после войны мне довелось встретиться с командиром 12-й Донской кавалерийской дивизий генералом Григоровичем. Он с упоением рассказывал о своих храбрых конниках.
В районе озера Веленце воевать казакам приходилось больше в пешем строю. Однако мысль, что где-то в тылу их ждут боевые кони, на которых можно лихо промчаться с распахнутой буркой по освобожденному от фашистов городу, воодушевляла их. Атаки в конном строю в минувшей войне были в условиях города редкостью. Но в Венгрии при взятии Секешфехервара не обошлось без кавалерийского налета, и мой добрый друг, бывший ездовой Оки Ивановича Городовикова, подполковник Протопопов зарубил в уличном бою семь фашистов.
Гремят ожесточенные бои, лишая нас сна и отдыха, но тем не менее мы иногда умудряемся выкроить себе часок-другой для разрядки. Устраиваем импровизированные концерты, испытываем имеющиеся в полку трофейные самолеты. Порой без необходимой ответственности и тщательности.
Штурманом дивизии вместо Романова к нам прибыл майор Владимир Середин. Он часто бывал у нас в полку, знал о наших трофейных самолетах. И решил на досуге полетать. Решение его оказалось опрометчивым.
Однажды сидели мы с Онуфриенко в штабной комнате, разговаривали. Вдруг прибежал какой-то солдат, испуганно крикнул:
– Самолет упал!
Бежим на аэродром – там разбитая авиетка, а под ее обломками – Володя Середин. Стали выяснять причину аварии. И она оказалась довольно простой. Не зная хорошо тактико-технических данных незнакомой машины, Середин допустил при сильном боковом ветре ошибку в ее управлении. И авиетка пошла к земле, а для устранения ошибки не хватило высоты.
Этот горький опыт научил нас многому. Нельзя в авиации действовать ухарски. Опасно садиться на необъезженную лошадь, еще опаснее – в кабину незнакомого самолета.
Твердая дисциплина на земле и в воздухе – лучшая гарантия от всякого рода происшествий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101