На звездном небе, раскинувшемся вокруг корабля на все 360 градусов, каждая отдельная звезда – это почти платоновский идеал геометрической точки: точечный объект, бесконечно малого размера, составляющий бесконечную долю градуса. Используя эти яркие точки, можно ориентировать гироплатформу, фактически, исключив любую навигационную ошибку.
Но с Солнцем настройка резко усложнялась. Во-первых, оно очень большое. Имея 865400 миль в диаметре и располагаясь на расстоянии 93 миллионов миль от Земли – почти на расстоянии руки по космическим меркам – эта ближайшая звезда выглядит на небе, как большой белый шарик с угловым диаметром полградуса. На его ярком диске может поместиться великое множество точечных звезд. Как сразу поняли Рид и Рассел, Дейтерих предлагал не новую попытку выставить гироплатформу по такой большой цели, а просто проверить текущую ориентацию корабля. Если астронавты дадут гироплатформе команду найти Солнце, и та развернет корабль так, что оно окажется хотя бы в пределах градуса по направлению трубы сканирующего телескопа, то это будет означать, что ориентация «Водолея» в порядке и гироплатформе можно доверять во время предстоящего запуска. Не успел Дейтерих изложить свой план, как он сам начал сомневаться.
– Правда, мы говорим о весьма толстой цели, так ведь? – произнес он.
– Очень толстой, – подтвердил Рассел.
– А как быть с оптикой? – спросил Дейтерих, – Если навести окуляр на Солнце, то тут же спалишь себе глаз.
– Для этого у них есть фильтры, – сказал Рассел, – Но я все еще не в восторге от самой идеи. Парни, мы говорим о неотработанной процедуре. Она годится для тренажера, но кто-нибудь может положиться на нее в полете?
– Не особенно, – ответил Дейтерих, – Но разве у нас есть выбор?
Рассел и Рид посмотрели друг на друга.
– Выбора нет, – согласился Рассел.
Находясь на два ряда вверх за директорским терминалом, Гриффин посматривал на своих сотрудников в первом ряду и видел, как они что-то увлеченно обсуждают. Он очень надеялся, что это был план процедуры ориентации. Как и каждый руководитель полета, Гриффин держал на рабочем месте журнал, куда записывал ключевые моменты экспедиции. Но до сих пор там оставалась незаполненной строка, предназначенная для отметки о точной настройке, что вызывало его раздражение. До «ПК+2» осталось семь часов. До потери сигнала, когда корабль скроется за диском Луны, – только четыре часа. Офицеры навигации обязаны предложить хотя бы одну стоящую идею и достаточно быстро. В переднем ряду Дейтерих, Рид и Рассел совещались еще около семи минут, потом внезапно замолчали, друг за другом вышли из своего прохода и направились к рабочему месту Гриффина.
– Джерри, – сказал Рассел, когда они приблизились, – мы собираемся воспользоваться Солнцем, чтобы проверить текущую ориентацию.
Гриффин молча смотрел на них. Потом он сказал:
– Это лучшее, что мы можем предложить?
– Лучшее, что можем мы, – сказал Рассел, – Когда корабль окажется в лунной тени и часть звездочек погаснет, мы выполним быструю процедуру настройки. Но это вспомогательный вариант.
– Каково ваше настроение насчет Солнца? – поинтересовался Гриффин.
– Очень хорошее, – ответил Рассел, вложив в свои слова как можно больше уверенности.
– Очень хорошее?
– Да, – сказал Дейтерих, – Хорошее настолько, насколько это вообще возможно в данной ситуации.
Гриффин внимательно посмотрел на лица своих офицеров навигации, а потом поднял вверх ладони.
– Звоните Чарли Дюку и Джону Янгу, – сказал он, – Пусть начинают отработку на тренажере.

В кабине «Водолея» Джим Лоувелл, Джек Суиджерт и Фред Хэйз думали не о Солнце. Их внимание было приковано к космическому телу, которое в четыреста раз меньше, хотя и кажется значительно больше, и в тысячи раз ближе, с каждой минутой становясь все ближе и больше. Пока Джон Янг с Чарли Дюком шаг за шагом выполняли процедуры на макете ЛЭМа, основной экипаж в настоящем корабле был всего лишь в 12 тысячах миль от Луны и несся к ней со скоростью 3 тысячи миль в час. Чем ближе к ней становились «Водолей» и «Одиссей», тем чаще вопреки своей воле украдкой бросали на нее взгляд из иллюминаторов астронавты. Они не могли противостоять этому своему порыву, но, в действительности, у них на это не было времени. Система связи, по-прежнему, требовала их постоянного внимания, корабли требовали непрерывного вращения для терморегуляции, скоро должна была начаться процедура включения перед запуском «ПК+2», и надо было продолжать следить за облаком мусора в надежде, не появятся ли в просвете звезды. Но какова бы ни была плотность этого облака, оно не могло закрыть необъятный, гипсово-серый шар, висящий перед ними.
Луна, к которой приближался экипаж, была растущей: освещено 70 процентов поверхности, за исключением погруженного в темноту серпа на западном крае. На таком близком расстоянии маленькие треугольные окошки ЛЭМа уже не вмещали всей громады лунного тела, и для того чтобы рассмотреть его целиком, астронавтам приходилось сильно наклоняться вперед, вытягивая шеи, насколько им позволяли иллюминаторы. Эта близость вызывала беспокойство Лоувелла. В этот момент его спаренный корабль находился от лунных вершин на таком расстоянии, как, скажем, от Лиссабона до Сиднея. Но «Одиссей» с «Водолеем» летели в шесть раз быстрее реактивного самолета. Командир оторвался от иллюминатора и с тревогой повернулся к пилоту ЛЭМа.
– Как думаешь, Фреддо, они преуспели в деле ориентации? – спросил он.
– Видимо, не очень, иначе нам бы сообщили, – ответил Хэйз.
– Да, а критическая точка быстро приближается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162