Позже тем летом Слэйтон вместе с Томом Стэффордом и Вансом Брандом погрузился в кабину последнего «Аполлона» «НАСА» и, наконец, взлетел ввысь, о чем мечтал больше пятнадцати лет.
За исключением этих и некоторых других пилотов, большинство других людей, принятых в «НАСА» в первые дни лунной программы, ушли, когда Агентство сменило свои ориентиры. Джим Лоувелл покинул отряд астронавтов в 1973 году, сначала работая в морской компании, а потом в компании связи. Харрисон Шмит, пилот ЛЭМа «Аполлона-17», вернулся в Нью-Мехико и был выбран в Сенат США. Даже Джек Суиджерт, который не мыслил себя без космических полетов и не сомневался, что останется в Агентстве, решил больше не испытывать свою небесную судьбу и вернулся в Колорадо, где он тоже занялся политикой.
Как и Шмит, Суиджерт сначала баллотировался в Сенат. Но, в отличие от Шмита, он проиграл выборы. В 1982 году бывший астронавт снова выдвинул свою кандидатуру, теперь уже в палату представителей, и на этот раз победил. Однако за месяц до его ноябрьских выборов Суиджерту поставили диагноз особо тяжелого случая лейкемии. Он умер в январе, за три дня до намеченной инаугурации. «Бедный Джек», – часто думал Лоувелл, – «Все для тебя начиналось так хорошо, но всегда заканчивалось плохо».
Конечно, весной 1970 года, когда Суиджерт, Лоувелл и Хэйз вернулись из лунного полета, все трое были по-настоящему счастливыми. В 12:07 дня по хьюстонскому времени командный модуль «Одиссей» опустился в Тихий океан, страна вздохнула с облегчением, а эта новость стала самой громкой и продолжительной после возвращения Джона Гленна из первого американского орбитального полета восемь лет назад. «Астронавты совершили мягкую посадку точно в цель, невредимыми после их четырехдневного испытания», – восклицала «Нью-Йорк Таймс», – «Посадку капсулы приветствовали аплодисментами, сигаретами и шампанским».
После того, как космический корабль коснулся воды, Лоувеллу, Суиджерту и Хэйзу помогли перебраться в спасательный плот – сначала пилоту ЛЭМа, потом пилоту командного модуля, а затем командиру – и подняли в парящий вертолет. Приземлившись на палубе «Айво-Джима», покачиваясь, с бледными улыбками они вышли из вертолета под приветственное «Ура!» моряков и их спустили вниз. Потом подвергли послеполетным обследованиям, которые не выявили ничего удивительного, кроме почти хорошего здоровья. В дополнение к инфекции и лихорадке Хэйза, все трое испытали обезвоживание. У всех троих обнаружились типичные для усталости симптомы: легкое головокружение и нарушение ориентации. Все трое значительно убавили в весе. Весивший 77 кг перед полетом Лоувелл потерял больше всех: шесть с половиной килограммов за шесть дней.
После обследований Лоувелла и Суиджерта перевели в гостевые номера, а Хэйза поместили в изолятор. В этот же вечер оба ходячих астронавта отобедали вместе с офицерами «Айво-Джима»: салат с креветками, жареные ребрышки и лобстеры, безалкогольное шампанское. Кто-то сделал копию того меню, в котором есть и такие экзотические десерты, как «Лунный фрукт Мельба» и «Печенье Аполлон». В целом, эта еда, возможно, и не соответствовала мировым стандартам, но казалась божественной для двух человек, которые почти всю неделю питались холодными пайками из пластиковых пакетов.
На следующий день все трое астронавтов, одетые в свежее выглаженные синие костюмы летчиков с эмблемой «Аполлон-13» на левом рукаве, вылетели на вертолете в Американское Самоа, где они пересели на борт транспортного самолета «Си-141» для короткого перелета на Гавайи. Как им сказали, там их будет ждать борт номер один (ПРИМ.ПЕРЕВ. – «борт номер один» (Air Force One) – радио-позывной самолета Президента США).
Сдержав свое слово, Президент Никсон рано утром вылетел в Хьюстон, а оттуда вместе с Мэрилин Лоувелл, Мэри Хэйз, доктором Леонардом Суиджертом с женой – родителями Джека – отправился в Гонолулу встречать возвращающийся экипаж. В соответствии с протоколом Президент со своим окружением должен приземлиться первым, чтобы лично поприветствовать героев. Однако, когда «Си-141» приблизился к Гавайям, борт номер один нигде не был виден, и люди, которым пришлось провести последнюю неделю в полете на Луну, тратили воскресенье, кружа над Гонолулу и ожидая прибытия Президента. «Си-141» приземлился лишь, когда самолет Президента остановился на взлетно-посадочной полосе и вышли сопровождающие его лица. И тут Никсон неожиданно изменил протоколу.
– Почему бы вам не выйти вперед? – спросил он у членов семей, – Ведь это будет очень личная встреча.
Мэрилин Лоувелл, Мэри Хэйз и Суиджерты побежали через полосу к изумленным астронавтам.
Тем не менее, сентиментальность Никсона длилась недолго: остаток дня и весь следующий день были очень далеки от личной жизни. Все сорок восемь часов пребывания экипажа в южной части Тихого океана пресса неотступно следовала за ними, освещая торжественный прием на весь мир. Их репортажи были однообразно позитивными, чуть ли не раболепными. И только когда астронавты вернулись в Хьюстон, пресса стала потихоньку язвить. На 6:30 вечера понедельника, через неделю после инцидента на борту, «НАСА» назначило пресс-конференцию, на которой астронавты впервые после запуска предстанут перед журналистами. После вступительного слова офицера пресс-службы один журналист задал вопрос, которого боялись и Лоувелл и «НАСА»:
– Капитан Лоувелл, – спросили из толпы, – что вы имели в виду, когда во время экспедиции сделали такое замечание: «Боюсь, это может оказаться последней лунной экспедицией на долгие годы»?
Лоувелл немного помолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162