Настало утро. Мы, вот уже который раз, вылетаем на ставшее уже привычным задание. Пары заняли свои обычные места над аэродромом и ждут, когда немцы начнут подниматься. Но не тут-то было.
Возвратившиеся с севера фашисты решили проучить нас. Еще до рассвета они организовали патрулирование истребителей на высотах, значительно больше тех, где располагалась наша верхняя группа.
– Сверху атакуют! – кричит по радио Макаров, находившийся в верхнем эшелоне.
Не успели мы оглянуться, как видим, «мессершмитты» вступили в бой с парой Макарова. В это же время одна за другой обрушились две пары фашистов на наши нижние эшелоны. Видим, с аэродрома взлетают еще три пары «мессершмиттов». Нас шестеро, а немцев уже двенадцать. Все верхние эшелоны заняты фашистами. Мы связаны боем и находимся далеко в тылу у противника. Дело принимает сложный оборот.
Начинаем отходить на свою территорию. Немцы теперь уже собрались в одну группу и такой бой нам навязали, что мы прилетели домой основательно взмокшие. Хотя и не имели потерь, тем не менее поняли, что в своей тактике допустили непростительную ошибку, за которую могли жестоко поплатиться.
– Что-то немцы стали не те, – чешет затылок Макаров. – То мы к ним, вроде как на парад летали, а сегодня едва ноги унесли. Стыд-то какой!
– А ты, что думал, они стали для нас жирными барашками? Лови и тащи на шашлык, – подковырнул Шикалов.
Пришлось серьезно подумать. Во всех эскадрильях сделали детальный разбор допущенных ошибок. Вопросу о тактической выучке, и, особенно, бдительности было придано самое серьезное значение.
В марте началась весенняя распутица, пошли дожди. Взлетать на самолетах стало трудно, а затем и вовсе невозможно. Надо было срочно перебазироваться на другой аэродром.
Пришлось самолеты вытаскивать на берег озера тракторами, а затем готовить на бывшем кукурузном поле узенькую полосу для взлета.
Два дня, с утра и до позднего вечера, работали все люди полка и батальона аэродромного обслуживания. Наконец, все было готово.
Один за другим взлетели летчики. Полевой аэродром на дне некогда пересохшего озера перестал существовать.
К тому времени на Таманском полуострове, неподалеку от нашего аэродрома, у соседей на вооружение стали поступать невиданные ранее самолеты. «Новинкой» оказались давно снятые с вооружения американских ВВС истребители «Кеттихаук». Посмотрели мы на это «чудо» авиационной техники и вспомнили, как совсем недавно сами мучились на подаренных английских «спитфайрах».
– Не сладко придется ребятам на этом заморском «шедевре», – поговаривали летчики.
Но, возвращаясь после задания домой, мы видели, что все в прошлом свободные аэродромы, расположенные по соседству, заполнены отечественными бомбардировщиками, штурмовиками, истребителями. Глаз радовался. Было ясно: предстоит большая работа.
В конце марта полку была поставлена задача, которую раньше нам не приходилось выполнять. Мы должны прикрывать с воздуха спецпоезд, следовавший из Краснодара в Темрюк, а затем вылетать для охраны военных катеров в Керченском проливе с представителями из ставки Верховного главного командования.
– Тут, братцы, надо сработать чисто. Чтобы не было ни сучка, ни задоринки, – сказал Макаров. – Не дай бог, немцы пронюхают, кого мы охраняем, они ни с чем не посчитаются.
– Надо продумать в деталях и хорошенько подготовиться к выполнению предстоящих полетов.
А погода – как это говорят в народе, «хороший хозяин собаку из дома не выпустит». Низко, над проливом повисли свинцовые тучи, моросил мелкий дождь.
Мы с Макаровым в воздухе. Помним наказ начальника штаба: «Смотрите в оба. За эти катера головой отвечаете!».
Разворачиваемся в сторону пролива и летим на бреющем полете. Находим причал, видим катера: один, второй, третий, еще несколько. На каждом по две спаренные зенитные автоматические установки. Пролетаем над ними и плавно делаем разворот в обратном направлении.
С катера взвивается зеленая ракета – сигнал: «встать на воздушную вахту». Катера отплывают от причала и в кильватерной колонне следуют через пролив в сторону Керчи. По сторонам – боевое охранение.
– Иванов, на цель вышли? – спрашивают по радио с пункта наведения.
– Все в порядке. Цель вижу, выполняю задание. Обстановка нормальная.
Но как медленно движутся катера! Мы с Макаровым то и дело теряем их из поля зрения, потому что на малой высоте не можем энергично развернуться. Затем опять пролетаем над ними. Моряки машут руками. Прошло десять минут, а нам кажется, что мы летаем уже около часа.
Делаем еще один заход в направлении движения катеров.
– «Двадцать пятый», смотри за воздухом, а я буду искать «цель», – передаю по радио Макарову.
– Понял.
И тут, словно мне кто-то из-за спины подсказал: «Посмотри назад!».
Повернул я голову и похолодел: на расстоянии метров в сто подбирается ко мне «мессершмитт». Отчетливо вижу: желтый нос самолета доворачивает в мою сторону. Чувствую, фашист вот-вот откроет огонь.
– «Месс» в хвосте! – кричит Макаров.
Но я уже резко бросил свой самолет в сторону. До сих пор не могу себе представить, что это была за фигура пилотажа на высоте в пятьдесят метров. Помню лишь одно: самолет энергично развернулся и задрожал от чрезмерных перегрузок.
Плавно отдаю от себя ручку управления и, в нескольких метрах от воды, вывожу самолет в горизонтальный полет. Немец успел открыть огонь и проскочил мимо. Нажми он кнопку управления оружием на какое-то мгновение раньше и вряд ли пришлось вернуться домой.
Вслед за первым «мессершмиттом» появился второй, но на этого уже набросился Макаров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81