(Письмо к моим старикам в эту схему не вписывалось, но все равно усили
вало ощущение.) Расплавленную резину вскоре должны были вылить на зеркал
ьно отображенные металлические буквы, составляющие мое имя и адрес; слеп
ые мастера уже перебирали пальцами, как кларнетисты, заделывая брешь в н
аполовину сплетенном сиденье стула, проверяя расстояния и степень натя
нутости; где-то на Среднем Западе, в комнатах, набитых компьютерами «Танд
ем» и статистическими мультиплексорами «Кодекс», магнитная запись о мо
их известных долгах заменялась новой магнитной записью, с цифрой, уменьш
енной точнехонько на ту сумму, которую я торопливо вписал тонким фломаст
ером в строку на чеке (по традиции я провел длинную волнистую черту после
слов «и 00 центов» в строке «сумма» Ц как делали мои родители, а еще раньше
Ц их родители); химчистка скоро закроется, и где-то в мешке, на темном скла
де, связанная в узел, чтобы не перепутаться с чужой, под выцветшими плакат
ами «Как с иголочки!», моя грязная одежда проведет всю ночь; я доверил ее х
имчистке на временное хранение, а мне поверили, что я вернусь и заплачу за
то, что мои вещи снова выглядят, как новенькие. Я заставил мир сделать для
меня все это и многое другое, а сам тем временем мог фланировать по улице,
не обременяя себя нюансами конкретных задач, продолжая жить! Я чувствова
л себя поваром-виртуозом, который готовит одновременно восемь или девят
ь различных блюд из яиц, подрумянивает тост, переворачивает сосиски, рас
ставляет тарелки, нажимает кнопку, высвечивая номер официантки. Особенн
о знаменательным этот прорыв выглядел благодаря резиновому штампу: нос
я мое имя, штамп подводил итог всем этим дистанционным действиям и сам бы
л вторичным, приводящим жизнь в порядок актом, который в данную минуту от
нимал время, но зато позволял позднее экономить время при оплате ка
ждого счета .
Восьмым, и последним, прорывом, который предшествовал дню лопнувших шнур
ков, стали четыре причины, согласно которым отмирание клеток головного м
озга Ц это хорошо. Гибелью мозговых клеток я был в той или иной степени оз
абочен с десятилетнего возраста, год за годом убеждался, что глупею, а ког
да начал попивать, учась в колледже, и узнал, что унция дистиллята убивает
тысячу нейронов (кажется, соотношение было именно таким), беспокойство у
силилось. Однажды в выходной я признался матери по телефону: меня тревож
ит, что с недавних пор, особенно в последние полгода, мои умственные спосо
бности заметно снизились. Она всегда интересовалась материалистически
ми аналогиями познания и сумела меня утешить, на что я и рассчитывал.
Ц Правильно, Ц сказала она, Ц отдельные клетки твоего мозга отмирают,
но уцелевшие приобретают все больше связей, а эти связи с годами только р
азрастаются, о чем не следует забывать. Важно количество связей между не
рвными клетками, а не самих клеток.
Это замечание оказалось исключительно полезным. За пару недель после из
вестия о том, что связи продолжают плодиться даже в разгар нейроновой бо
йни, у меня сложилось несколько взаимосвязанных теорий:

а) Вероятно, в самом начале у нас в мозгу царит толкучка и преобладает спос
обность к чистой обработке информации; следовательно, смерть клеток моз
га Ц часть запланированного и неизбежного отсеивания, предшествующег
о переходу на более высокие уровни разума: слабые клетки быстро выдыхают
ся, а пустоты, остающиеся на их месте после реабсорбции, стимулируют рост
зачатков дендритов, которым достается более просторное игровое поле, в р
езультате возникают сложные взаимодействующие структуры. (А может, обос
тренная потребность самих дендритов в пространстве для роста провоцир
ует борьбу за выживание: они сцепляются рогами с более слабыми отросткам
и в поисках богатых информацией связей, пересекают напрямик соседние те
рритории и вызывают их увядание и угасание, словно пригородов вдоль новы
х автострад). Когда общее количество клеток сокращается, а количество св
язей каждой клетки возрастает, качество знаний претерпевает метаморфо
зу; начинаешь чувствовать ситуацию, разделяешь людей на типы, связываешь
воспоминания прошлого, и в отличие от предыдущих лет теперь вся жизнь пр
евращается в нечто, неизбежно состоящее из миллиона взаимно проросших д
руг в друга мелких фиаско и успехов, и перестает походить на нить ярких бу
син Ц обособленных моментов. Математикам необходимы все эти лишние ней
роны, без них стопорится карьера, но мы, остальные, должны быть благодарны
за исчезновение клеток Ц оно высвобождает место для опыта. В зависимост
и от сферы, в которой начинал, по мере взросления мозга смещаешься к более
богатому и сложному полюсу: математики становятся философами, философы
Ц историками, историки Ц биографами, биографы Ц ректорами колледжей,
ректоры колледжей Ц консультантами по политике, а политические консул
ьтанты баллотируются на какой-нибудь пост.
б) Осмотрительное применение веществ, вредных для ткани нейронов Ц таки
х, как алкоголь, Ц способствует развитию интеллекта: разрушая хромиров
анные, смешливые, ориентированные на решение кроссвордов части мозга бо
лью и ядом, вынуждаешь нейроны самостоятельно заботиться о себе и окружа
ющих, сопротивляться усиливающемуся воздействию искусственных раство
рителей. После ночных возлияний мозг просыпается поутру со словами: «Нет
, мне насрать, кто завез в Северную Америку бататы». Нанесенный ущерб исче
зает, под шрамами сохраняются необычные участки коры Ц достаточно шеро
ховатые, чтобы выполнять роль узлов, вокруг которых плетет сети мудрость
.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56