Она, очевидно, сорвала свои бинты, их обрывки валялись на полу. Мозаика цветовых оттенков света, падавшего через прозрачный купол, освещала чистые линии ее груди.
Несмотря на проливной дождь, серым занавесом окружавший балкон, воздух был мягким и теплым. Януэль приблизился и присел перед ней на корточки. Его руки скользнули под ткань, укрывавшую ноги драконийки, и нашли ее колени. Прикосновение к ее теплой коже вызвало у него легкий озноб. Издав короткий смешок, она протянула руку, чтобы отстранить юношу. Януэль отверг этот молчаливый жест, предлагавший ему отступление.
– Шенда, – прошептал он.
– Я не смогла уйти, – вздохнула она.
Он не знал, обращалась ли она к нему или к себе самой. Ее рука, до этого пытавшаяся оттолкнуть руки фениксийца, поднялась к шее и крепко стиснула медальон.
– Шенда, я хочу, чтобы ты осталась со мной. Я. я подожду, но мне хочется, чтобы ты мне обещала одну вещь.
Ее большие фиолетовые глаза смотрели на него с удивительной ясностью.
– Дай мне надежду на то, что я могу быть любим, – добавил он, четко выговаривая слова. – Позволь мне надеяться, что я сумею стереть из твоей памяти Лэна.
Опьянение, которое еще замутняло уголки ее глаз, исчезло. Она выпрямилась, улыбнулась и коротким рывком, поморщившись, дернула медальон. Шнурок уступил с первого раза. Драконийка сжала его в кулаке, затем отбросила. Драгоценность ударилась о камень с хрустальным звоном.
– Я не стану ждать, – сказала она.
Сорвавшиеся с ее губ слова вселили отвагу в сердце фениксийца. Его руки осторожно прошли под сгибом ее колен и скользнули к бедрам. В недрах своего тела он ощутил огонь, сравнимый только с тем, что рождается от пламени Феникса, и, с перехваченным от спазма горлом, он приник к коленям Шенды. Его пальцы задержались на плотных округлостях ягодиц. Он склонил лицо, и его губы прижались к обнаженным бедрам, намереваясь подняться выше. Его язык свернул с первоначального пути в сторону лобка, на трепещущую влажную тропинку, о которой ему однажды рассказал Силдин, как о самой прекрасной дороге тела.
Он спрятал свое лицо в шелковистом лоне и закрыл глаза, околдованный мускусным ароматом. Шенда изогнулась и подвела его руки к своей груди. Он едва не лишился чувств, когда его пальцы сомкнулись на двух молочного цвета сферах. Покалывающая упругость управляла влажными арабесками его языка, в то время как его руки, захмелевшие и влажные, ласкали тугие груди Шенды. Настал чудесный, ни с чем не сравнимый миг разделенного желания, подчинившегося ритму прерывистого приглушенного дыхания молодой женщины. Ее сладострастный стон растаял в неравномерном шуме дождя, барабанившего по крыше навеса. Она напряженно распрямилась, глубоко вздохнула и схватила голову фениксийца, чтобы поднять его и поставить перед собой.
Его движения стесняла блуза из грубой ткани. Она рассмеялась и приподняла ее.
– Я помогу тебе… – ласково сказала она перед тем, как медленно направить его в собственное лоно.
Янузль проник в нее и забыл о Миропотоке. Это не было неуклюжим натиском, напротив, это было состояние отрешенности, окрашенное благоговением, горячечное проникновение в таинство. Фениксиец постепенно вошел в такт этого гипнотического танца, который соединял их бедра. Уткнувшись лицом в плечо Шенды, он послушно следовал за ее направляющим шепотом. Став учеником желания, он повиновался движениям ее бедер и постиг понемногу бесконечное могущество наслаждения.
Он испил в ней блаженство, ибо она этого потребовала. Голосом твердым и одновременно нежным, прижавшись щекой к его щеке. С напряженными до спазма мускулами он откинул голову назад и на секунду завис над ней, сдавив руками подлокотники кресла. Он содрогнулся в экстазе и осторожно вновь опустился на нее. Они затихли, плотно прильнув друг к другу под наброшенной сверху накидкой. Говорить о том, что с ними произошло, не имело смысла, и они оба это знали. Наперекор всем опасностям, каким они подвергали себя, открыв свои чувства, они наслаждались волшебством мгновения, и ни один не хотел его разрушить. Януэлю казалось, что подобная ночь будет длиться вечно, потому что она была воплощением слишком долго ожидаемого счастья. Мысль о побеге с Шендой, как дурной сон, промелькнула у него в голове. Ведь им для этого достаточно было бы перемахнуть через оградку балкона и добежать до гавани, чтобы сесть на любое судно, которое унесло бы их подальше отсюда.
Утомленные и счастливые, они слушали дождь, пили вино и в конце концов вместе уснули.
Вдали грохотал гром.

ГЛАВА 16

Несмотря на дождь, который лил не переставая, запах проник в его сознание. Он заворчал во сне и почувствовал присутствие Шенды рядом. Успокоенный, он захотел снова уснуть, но ему не удалось забыть о запахе, который упорно требовал его внимания. Он в раздражении приподнял веки.
Сердце его замерло.
Кованый…
Наставник был в десяти локтях от их кресла. Он перекинул внушительную массу своего тела с другой стороны ограды, окружавшей балкон, и своими свиными глазками приглядывался к обнявшейся паре. Страх и непонимание столкнулись в душе фениксийца. Поведение Кованого не оставляло никаких сомнений ни в его намерениях, ни в том, во что он превратился.
Тлетворный дух харонца ударил ему в лицо. Он пересилил подступившую тошноту и сделал вид, что просто ворочается во сне, чтобы замаскировать свою растерянность. Кованый остановился и сощурил глаза, пытаясь пронзить взглядом темноту. Последние свечи под медным колоколом догорели, оставив едва уловимый запах воска.
Он подождал минуту и вновь предпринял свой неслышный обход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84