Он выковал в себе душу убийцы, чтобы заслужить почести Харонии и быть уверенным в том, что она ему ни в чем не откажет.
Даже в королевской короне.
Ныне он правил Харонией, уже не находя в этом никакого удовлетворения. В конечном счете ничто не изменилось, за исключением ставок. Его жертвой был уже не случайно подвернувшийся бродяга, но Миропоток. Быть может, он от рождения был предназначен служить Харонии, быть может даже, он приведен был сюда, в эти покои, чтобы повелевать Темными Тропами?
Он задумался о своей матери, скончавшейся в ту ночь, когда он появился на свет. Не могло ли это стать проявлением Желчи, проникнувшей в сердце новорожденного, поскольку он убил, чтобы получить доступ в мир живых?
Проклятие.
Мысль ему не нравилась. Это оспаривало у него право распоряжаться своей жизнью, как если бы он никогда не имел возможности выбирать, как если бы он был всего лишь вульгарной марионеткой, управляемой с помощью невидимых нитей. Он поскорее отогнал эту нездоровую мысль и вернулся к библиотеке.
Многие издания, хранившиеся в этой комнате, стоили харонцам огромных жертв. Несколько властителей погибло, для того чтобы их короли могли заполучить эти книги.
В полутьме испускали темно-синий свет рукописи магов. Их существование обеспечивалось на основе того же принципа, что сохранял жизнь в линзе: жизнь в них поддерживалась бледной сетью сосудов, бегущих вдоль обрезов и питающих страницы, подобно тому как земля и вода питают корни растений. Порою какая-нибудь книга падала в пыль, когда вены уставали бороться с царящим повсюду распадом. Но чаще всего они инстинктивно уступали принципу жизни, стремясь победить время, не ведая, что тем самым служат интересам харонцев.
Король уважал это идущее из глубины веков, существующее вне добра и зла проявление Волны, которое уходило в вечность. В этом было упорство, созвучное его борьбе, слепой идеал, который черпал свои силы у Истока Времен. Он открыл книгу и перелистал пожелтевшие страницы, исписанные широким и четким почерком. Это был недавний текст, составленный тридцатью годами ранее знаменитым защитником Волны. Автор размышлял о природе войн, восторгался достоинствами Миропотока, а под конец задавал только один вопрос: переживет ли Харония свою победу? «Иначе говоря, – мысленно сформулировал король, – не существует ли королевство мертвых лишь в силу закона жизни?»
Эта двусмысленность пробуждала в нем беспокойное чувство. Как если бы его собственное существование содержало в себе тот же парадокс, и он гадал, к чему его может привести желанная победа.
Резким движением он закрыл книгу, подняв легкое облако пыли, которое он небрежно рассеял ладонью. Теперь он должен был предстать перед лицом тысячи властителей Харонии и убедить их принять его план. Это был дерзкий план, задуманный им в ту самую минуту, когда тонкая нить, соединявшая Силдина с королевством мертвых, окончательно растворилась. Хотя король явно недооценил Януэля, все же нельзя было допустить, чтобы какой-то мальчишка стал помехой для харонцев. Поскольку возможности рассеять тайну его воскресения не было, следовало положить конец его странствиям и отнять у Волн этот последний козырь спасти Миропоток. Раздался приглушенный стук.
– Мой король? – произнес холодный голос из-за двери.
– Войди.
Дверь отворилась, пропустив в комнату рослого мужчину. Тело его было скрыто под черной шерстяной шинелью, колоколом ниспадавшей до самых ботинок. Стоячий воротник образовывал своеобразный кожаный цилиндр. Еще выше виднелась костяная сетка, повторявшая форму черепа и прикрепленная к цилиндру мелкими бронзовыми гвоздиками. Только морибоны имели право носить этот странный наряд. Они составляли элитную гвардию короля и, кроме него, ни с кем никогда не разговаривали.
– Ваше величество, – приветствовал морибон, опустившись на одно колено.
Король остановил взгляд на костлявом лице своего служителя. Сквозь сетку его каски отчетливо различались фиолетовые глазницы, маленькие бледно-голубые глаза холодно поблескивали.
– Властители заняли свои места? – строго спросил король.
– Да, ваше величество.
– Один из них не отозвался на призыв?
– Да, ваше величество. Властитель Дарек.
– Его оправдание?
– Он задержался в Лиденьеле. Там Темные Тропы сумели проникнуть в столицу и достигли фундамента царских палат.
Король кивнул. Он не сомневался в верности Дарека и подозревал, что у этого человека была основательная причина не выполнить приказ короля. Завоевание Пегасовых дворцов можно было отнести именно к таким.
– А наши приглашенные? – добавил король, делая морибону знак подняться.
– Они благодарят вас за оказанную честь.
– После совета я намерен принять их здесь.
– Слушаюсь, ваше величество.
Улыбка скользнула по губам короля, когда он подумал о четырех харонцах, приглашенных в королевскую крепость. Все они были уже немолоды, но именно их прошлое представляло для него главную ценность.
– Мой плащ, – приказал он.
Морибон кивнул, затем принес тяжелый бархатный плащ гранатового цвета и осторожно набросил его на плечи короля.
– Проследи за тем, чтобы, когда я возьму слово, зал совета был закрыт. Нельзя допустить, чтобы кто-либо мог покинуть зал, выказав свое неодобрение.
– Двери будут закрыты, ваше величество.
– Убедись также в том, чтобы квартал фениксийцев был неприступен.
Король имел в виду тот таинственный квартал, где селились ученики и мэтры-фениксийцы, ставшие харонцами. В силу своей природы они были единственными, кто мог открыть проход через реку Пепла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84