В моих глазах искусство танца было высочайшим дости
жением человеческой природы, а сам я Ц его высочайшим авторитетом. Тако
го же мнения, похоже, держался и двор: я был главным наставником юношества
, о чьем развитии судили главным образом по успехам в искусстве, в котором
я имел честь наставлять их. Сам же я настолько уверовал в эту истину, что п
ренебрегал людьми, не умевшими танцевать, презирал их, и высшего балла у м
еня заслуживал человек, изящно отвесивший поклон; неспособных же на тако
й подвиг Ц ученых мужей, иногда армейских офицеров и даже кое-кого из при
дворных, Ц таких я просто не считал за людей.
Избежав в юности увлечения так называемой литературой и едва умея писат
ь и читать, я, однако же, сочинил трактат о воспитании, начальное основание
которого видел в том, чтобы ребенок овладел искусством красиво появлять
ся в комнате. В трактате я исправил многочисленные ошибки моих предшеств
енников, в частности, предостерегал от спешки: лишь превзойдя высшие пре
мудрости танца, ребенок сможет пристойно расшаркаться.
Сейчас я уже не того высокого мнения о своей профессии, какого держался т
огда, и поэтому не стану забавлять вас длинным рассказом о жизни, посвяще
нной бурре и купе. Достаточно сказать, что я дожил до преклонного возраст
а и занимался своим делом, покуда носили ноги. Наконец я снова посетил сво
его старинного приятеля Миноса, который обошелся со мной очень неучтиво
и велел плясом отправляться на землю.
Я покорился и в очередной раз родился в Англии, принял духовный сан и в сво
й срок стал епископом.
В этой должности достойно внимания, что я все время налагал на себя обеты
Дальше утра
чен целый кусок рукописи, и весьма значительный кусок, судя по номерам кн
иги и главы, содержащей историю Анны Болейн; покрыто полным мраком, как вс
плыла эта история и кому она рассказывается. Замечу только, что в оригина
ле эта глава написана женской рукой, и притом, что высказываются в ней сто
ль же превосходные мысли, что и во всей книге, все-таки есть в ее стиле что-
то отличное от предыдущих глав, и поскольку рассказывается здесь о женщи
не, я склонен думать, что автором этой главы была женщина. (Примеч. ав
тора.)
Якобы утраченный кусок рукописи действительно огромен: все предшеству
ющее Ц это первая книга, а история Анны Болейн Ц это глава VII девятнадцат
ой (!) книги. Отсутствующие шестнадцать книг обнимали ничтожный отрезок в
ремени: с середины XIV в. до начала XVI (годы жизни Анны Болейн Ц ок. 1507 Ц 1537), и за э
то время, согласно сказанному в главе X, Юлиан трижды побывал епископом, в
том числе Ц Латимером (см. коммент. к с. 56). Поскольку Латимер был в свое врем
я капелланом Анны, а перед казнью посетил ее в Лондонской башне, эта после
дняя «роль» Юлиана мотивирует исповедь Анны в корпусе «Путешествия».
(Примеч. перев.)
.


КНИГА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Глава VII,
в которой Анна Болейн рассказывает историю своей жизни

Ц Я намерена правдиво поведать о жизни, которая с самого ее скончания ра
спаляет страсти враждующих партий: для одних я только что не исчадие ада,
у других слыву столь же чистой и безгрешной, как обитатели этого блаженн
ого края; пелена предубеждений застилает им глаза, и вещи видятся им таки
ми, какими они более всего желают их видеть.
Мое детство протекло в родительском доме среди невинных забав, какие при
личны нежному возрасту, и то была, наверное, счастливейшая пора моей жизн
и, поскольку родители мои были не из тех многих, кто навязывают детям свою
волю, но видели во мне залог добродетельной любви и, во всем потакая мне, б
езмерно радовались моим малым утехам. Семи лет меня отправили во Францию
с сестрой короля, которая вышла замуж за французского государя, и там я жи
ла у одной знатной дамы, приятельницы моего отца. Дни я проводила в заняти
ях, должных обеспечить светской молодежи изящное воспитание, не творила
ни добра, ни худа, и время протекало в приятном однообразии, но вот мне исп
олнилось четырнадцать лет, и в моей душе поселилось смятение, я отдалась
суетным чувствам, мое сердце радостно трепетало всякий раз, когда льстил
и моей красоте, похвалы же моей юности и обаянию не утихали, поскольку хоз
яйка, имея веселый и общительный нрав, держала открытый дом. Мое упоитель
ное торжество, понятное всякой женщине, когда та совершенно довольна соб
ой и отношением к себе окружающих, длилось недолго: совсем юной девицей я
была сделана фрейлиной ее величества. При дворе часто появлялся молодой
дворянин, чья красота стала притчей во языцех во всех дамских собраниях.
Пригожая внешность вместе с необычайной любезностью обхождения сообща
ли его словам и поступкам столько приятности, что всякая, с кем он перемол
вился словом, мнила себя избранницей его сердца. В свою очередь и я, тщесла
вясь своими прелестями, вознамеривалась завоевать того, по ком вздыхал в
есь свет; ничто другое не казалось мне стоящим внимания, и единственную с
ладость моего замысла я полагала в том, чтобы покорить сердце, которым, ск
ажу не обинуясь, были бы счастливы владеть знатнейшие и прекраснейшие ос
обы. По молодости я была весьма неопытна, однако природа и без уловок раск
роет дамскому угоднику желание женщины понравиться ему, все равно, чем о
но диктуется, Ц влечением сердца либо суетными желаниями. Так и он скоро
угадал мои помышления и удовлетворил самые невозможные надежды, постоя
нно оказывая мне предпочтение перед другими и всячески мне угождая, дабы
сохранить мое расположение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42