Решив не скупиться, она заказала для Арабеллы наряд у своей, очень дорогой, портнихи. Однако оставаться в убытке от этой сделки она не собиралась. Один лишь намек на то, что мадам Дьюман может сделать себе прекрасную рекламу, пошив наряд для самой мисс Таллант, значительно снизил цену великолепного белого атласного платья с короткими, широкими рукавами, расшитого жемчугом, отделанного узорчатым кружевом и украшенного перламутровыми пуговицами. Арабелла, с сожалением убедившись, что непрерывные балы и вечера, практически опустошили ее запасы необходимых аксессуаров, была вынуждена купить себе новую пару длинных, белых перчаток, а также атласные туфли и серебристую кружевную накидку. От щедрого подарка дядюшки-сквайра уже почти ничего не осталось. И думая о том, что из-за собственной глупости она не может теперь отплатить своей семье за доброту единственно возможным для нее, привлекательной девушки, способом, Арабелла чувствовала вину, мучилась угрызениями совести и не могла сдержать слез. А еще ей никак не удавалось отогнать от себя мысль о том, как она могла бы быть счастлива, если бы сдержала тогда свои эмоции и не обманула мистера Бьюмариса. Это была самая горькая мысль, и только призвав на помощь здравый рассудок, она заставила себя немного успокоиться. Ведь не могло быть и речи о том, что самодовольный мистер Бьюмарис, вхожий в лучшие дома Лондона, обожаемый, почитаемый, обратит внимание на провинциальную девушку из дома приходского священника, у которого нет ни денег, ни связей.
Наступил день бала. В смятении чувств, бледная Арабелла ждала прибытия первых гостей. Леди Бридлингтон, решив, что ее крестница выглядит несколько усталой, что не показалось ей удивительным после столь напряженной подготовки к балу, уговорила ее наложить немного – совсем немного! – румян на щеки, и поручила эту ответственную операцию мисс Кроул. Но взглянув на себя в зеркало, Арабелла решительно смыла косметику, заявив, что никогда не выйдет в таком виде, от которого ее папа пришел бы в ужас. Леди Бридлингтон не без основания заметила, что бояться нечего – ведь папа не увидит ее, но так как Арабелла осталась непреклонной, да к тому же была готова вот-вот расплакаться, крестная не стала настаивать, успокоив себя тем, что даже без своего обычного, естественного румянца Арабелла, одетая в платье от мадам Дьюман, будет выглядеть прекрасно.
Правда, было одно обстоятельство, которое порадовало Арабеллу. Некоторые гости приезжали рано и быстро покидали бал, спеша принять участие в других развлечениях. Некоторые, наоборот, опаздывали на несколько часов, так как вечер в доме леди Бридлингтон был не первым их мероприятием в этот день. Так что бал проходил довольно беспорядочно из-за постоянных приездов и отъездов гостей. Парк-стрит ежеминутно оглашалась выкриками: «Карету моему господину!» или «Паланкин моей госпоже!» Полицейские ссорились с факельщиками. Кучера ругались с носильщиками паланкинов. И вот в этом хаосе Арабелла увидела Бертрама. Он приехал ровно в десять часов и остался до самого конца.
Бертрам заказал у предупредительного и услужливого мистера Свиндона вечерний костюм, совершенно справедливо полагая, что те жалкие наряды, которые он привез с собой из Хейтрама, не годятся для такого исключительного случая. Мистер Свиндон выполнил работу отлично. И когда Арабелла увидела Бертрама, поднимающегося по ступенькам лестницы, между корзин с цветами, которые ей приходилось постоянно обрызгивать водой, сердце ее наполнилось гордостью за внешний вид брата. Темно-синий камзол сидел на нем прекрасно, на атласных бриджах не было ни одной морщинки, чулки и жилет смотрелись строго и элегантно. Темные вьющиеся волосы, уложенные по последней моде, прекрасно оттеняли его красивое лицо, слегка бледное от волнения, что было естественно для молодого человека, впервые попавшего на такой бал. Арабелле показалось, что ее брат выглядит не хуже самого Несравненного. Она на мгновение сжала его руку и бросила на него восхищенный взгляд. Он сразу все понял и засветился такой довольной улыбкой, что стал еще более привлекательным. И Арабелла услышала, как одна из дам спросила своего спутника, кто этот прелестный юноша.
Перед балом Бертрам нашел время взять несколько уроков у знаменитого французского учителя танцев, и, уверенный в себе, пригласил Арабеллу на первый вальс. Он был неплохо сложен, а занятия спортом в Харроу помогли ему без труда усвоить основные танцевальные па. Держался он так хорошо, что Арабелла невольно воскликнула: «О Бертрам! Как замечательно ты танцуешь! Пожалуйста, давай встанем вместе на кадриль!»
Однако Бертрам отказался, признавшись, что еще недостаточно уверенно чувствует себя в более сложных танцах. Взглянув на его бледное лицо, Арабелла с тревогой спросила, хорошо ли он себя чувствует. Брат заверил ее, что никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Не мог же он рассказать сестре, что разгульная жизнь настолько опустошила его карманы, что он уже не одну ночь проводит без сна, размышляя над тем, как погасить многочисленные долги. Арабелла редко виделась с братом в Лондоне и лишь смутно догадывалась, чем он здесь занимается, несправедливо обвиняя мистера Скантопа в том, что это именно он навязывает Бертраму тот образ жизни, от которого всегда стремился уберечь своего старшего сына отец. У нее сложилось не очень приятное впечатление о мистере Скантопе, и она, искренне желая найти брату компанию получше, познакомила его с одним из своих наиболее бескорыстных поклонников, молодым лордом Уивенхоем, наследником большого графства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88