Мистер Бьюмарис поднялся и сказал:
– Только не позволяйте суете большого города поглотить вас и ваши мечты.
Он кивнул и ушел. А мистеру Скантопу оставалось только объяснить другу, какая честь ему была оказана.
Мистер Бьюмарис спустя несколько часов сказал радостно встретившему его Улиссу:
– Если бы ты действительно понимал меня, то оставил бы свои неуместные восторги и посочувствовал мне.
Пес, который уже заметно прибавил в весе и приобрел более здоровый вид, лег на пол перед обожаемым хозяином и ободряюще гавкнул. После этого он вскочил и подбежал к двери библиотеки, призывно поглядывая на мистера Бьюмариса и как бы приглашая его войти и отдохнуть. Браф, взяв у хозяина длинный плащ, шляпу и перчатки, заметил, как умна эта маленькая дворняжка.
– Удивительно другое! – едко ответил мистер Бьюмарис. – Почему она все еще находится в моем доме? Наверное, кто-то в этом заинтересован!
Браф, который работал у мистера Бьюмариса уже много лет, мог позволить себе сказать ему гораздо больше, чем любой другой из слуг.
– Сэр, если бы я знал, что вы хотите избавиться от него, я принял бы меры. Правда, он так к вам привязан, что это вряд ли удалось бы сделать, хотя я лично думаю: собака, которая так обращается с Альфонсом, заслуживает того, чтобы быть выброшенной на улицу.
– Если это гадкое животное будет изводить Альфонса, я сверну ему шею, – пригрозил мистер Бьюмарис.
– Да нет! Альфонс не жалуется. Дело вот в чем. Когда вы уходите, Улисс спускается на кухню, усаживается там и смотрит на Альфонса такими глазами, будто хочет сказать: «Да, я ничего не ел, но даже не притронусь к тому кусочку мяса, который случайно упал на пол». Да… Если бы эта собака умела говорить, она наверняка сказала бы Альфонсу, что нет у него на свете лучшего друга, чем он. Альфонс, конечно, сражен таким благородством. А потом с кухни исчезают два огромных куска баранины. И что вы думаете? Альфонс не желает даже слышать, что мясо стащила собака, и ругает поваренка. А Улисс сидит тут же с таким видом, будто никогда и не пробовал баранины… Он спрятал кости под ковриком у камина в вашем кабинете, сэр. Я убрал их оттуда.
– Ты не только противное существо, – строго сказал мистер Бьюмарис псу, – но и носитель самых гнусных пороков: лести, двуличия, наглости.
Улисс сел и стал отчаянно чесать лапой подживающую рану. Мистер Бьюмарис прикрикнул на него, и пес, уловив раздражение в голосе хозяина, которое он уже слышал однажды, когда хотел провести ночь в его спальне, встал, виновато виляя хвостом.
Мистер Бьюмарис налил себе вина и устроился в своем любимом кресле. Улисс лег перед ним и глубоко вздохнул.
– Да, – сказал мистер Бьюмарис, – можно подумать, что у меня нет других дел, кроме как смазывать твои раны. И запомни, ты не встретишься со своей благодетельницей до тех пор, пока совсем не поправишься. – Улисс зевнул и положил морду на лапы, будто давая понять, что разговор этот ему совершенно неинтересен. Хозяин тронул его ногой. – Интересно, прав ли я? – задумчиво проговорил он. – Еще месяц назад я был уверен… И все же позволил взвалить на себя какого-то найденыша, а потом и дворняжку – ты уж извини, Улисс, что я говорю так прямо. И теперь я уверен, что на этом дело не кончится. Как ты думаешь, этот жалкий юнец скрывается под чужим именем ради каких-то своих интересов или подыгрывает ей? Не смотри на меня так! Можешь считать, что я поумнел. Но не хочет же она в самом деле заставить меня раскрыться. Я даже уверен, что она едва выносит меня. Впрочем, Улисс, теперь я уже ни в чем не уверен. И пора, по-моему, навестить бабушку. Я давно собирался.
На следующее утро мистер Бьюмарис послал за экипажем. Улисс, который позавтракал вместе со своим хозяином, весело побежал впереди него и, спустившись по ступенькам на улицу, быстро прыгнул в экипаж, усевшись на сидение для пассажира с самым довольным видом.
– Нет! – решительно сказал мистер Бьюмарис. Пес неохотно спрыгнул вниз и лег на мостовой.
– Знаешь ли, друг мой, – сказал мистер Бьюмарис, – я все еще дорожу своей репутацией и путешествовать в твоем обществе не собираюсь. Да не переживай! Никуда я от тебя, увы, не денусь. – Он сел в экипаж и сказал:
– Хватит ухмыляться, Клейтон. Поехали.
– Да, сэр! – с готовностью отозвался грум, вскочив на свое место, когда экипаж уже тронулся. А минуту-другую спустя, дважды оглянувшись назад, он осмелился сообщить мистеру Бьюмарису, что собака следует за ними.
Мистер Бьюмарис выругался и натянул поводья. Верный пес, тяжело дыша, вывалив язык, догнал наконец экипаж и снова улегся на дороге.
– Черт возьми! – сказал мистер Бьюмарис. – Так ты будешь преследовать меня до самого Уимблдона. Теперь остается только выяснить, действительно ли так хороша моя репутация, что я могу прокатить в своем экипаже тебя, старина! Залезай!
Улисс все еще тяжело дышал, но, услышав эти слова, нашел в себе силы забраться в экипаж и, благодарно помахав хвостом, устроился рядом с хозяином.
Мистер Бьюмарис прочитав псу нотацию о недопустимости шантажа, обреченно махнул рукой и продолжил свой путь в Уимблдон.
Вдовствующая герцогиня Уиганская, которая была грозой четырех сыновей, трех дочерей, многочисленных внуков, своего управляющего, адвоката, врача и огромного количества слуг, встретила внука, как всегда, очень своеобразно. Размочив сухарики в чае, она сидела за этой нехитрой трапезой и недовольно ворчала на свою незамужнюю дочь, которая жила с ней. В молодости герцогиня была настоящей красавицей, и сейчас еще черты ее лица хранили следы былой красоты. Она была не слишком щедра на любезности и презрительно относилась ко всему современному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88