На этот раз мы не разомкнули наших объятий. Но, услышав чье-то приглушенное всхлипывание, я прервал поцелуй. Какая-то женщина спускалась вниз по лестнице в сторону гостиной. Это была Каролина Лэм.
Позднее вечером, спускаясь к ужину, я столкнулся с Каро. В ее руках был кинжал.
— Если ты любишь свою сестру, — прошипела она, — возьми хотя бы мою кровь.
Я молча улыбнулся и прошел мимо. Каро начала задыхаться и отшатнулась, а когда присутствующие попытались вырвать из ее рук кинжал, она полоснула им по руке и поднесла рану ко мне.
— Ты видишь, на что я способна ради тебя! — закричала она. — Байрон, выпей мою кровь! Если не любишь меня, дай мне умереть!
Она поцеловала рану, испачкав губы в крови. На следующее утро скандал получил широкую огласку.
Этим же вечером ко мне ворвалась разъяренная леди Мельбурн, держа в руках газету.
— Я не ожидала от тебя такого.
Я пожал плечами.
— Не моя вина, что эта сумасшедшая преследует меня.
— Я ведь предостерегала тебя, Байрон, не доводить ее до безумия.
Я томно посмотрел на нее.
— Но вы не были настойчивы в своих предостережениях, не так ли, леди Мельбурн? Вспомните! А ваше нежелание рассказать о чарах любви вампира? — Я покачал головой. — Какая скромность!
Я улыбнулся, увидев, как побледнела леди Мельбурн. Немного успокоившись, она произнесла:
— Я полагаю, что последней жертвой будет твоя сестра.
— Это Каро сказала вам об этом?
— Да.
Я пожал плечами.
— Ну, я не собираюсь этого отрицать. Ситуация весьма щекотливая.
Леди Мельбурн покачала головой.
— Ты невозможен, — сказала она наконец.
— Но почему?
— Потому что ее кровь…
— Да, я знаю… — перебил я ее. — Ее кровь для ме-I ня — это пытка Но я так боюсь потерять ее. С Августой, леди Мельбурн, я снова чувствую себя простым смертным. С Августой я забываю прошлое.
— Конечно, — невозмутимо заметила леди Мель-
Я нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Она с тобой одной крови. Тебя влечет к ней как 1' к своей второй половине. Твоя любовь не убьет ее… — Она запнулась. — Но твоя жажда… Твоя жажда непременно убьет ее.
Я пристально посмотрел на нее.
— Моя любовь не убьет ее? — медленно повторил я.
Леди Мельбурн вздохнула и погладила мою руку.
— Прошу тебя, — прошептала она. — Не позволяй себе любить Августу.
— Но почему?
— Разве это не очевидно? — Потому что это инцест?
Леди Мельбурн язвительно рассмеялась.
— Любому из нас наплевать на приличия и принципы морали. — Она покачала головой. — Нет, Байрон, дело не в инцесте, а в том, что в Августе течет твоя кровь и она манит тебя. — Она взяла мою руку и крепко сжала ее. — Ты должен будешь убить ее. И ты это знаешь. Может быть, не сейчас, а позднее, через год, но это обязательно произойдет. Я застыл.
— Нет, я не допущу этого.
Леди Мельбурн покачала головой.
— Ты сделаешь это. Мне очень жаль, но это так. У тебя нет других родственников.
Она заморгала. Мне показалось, что в ее глазах стояли слезы — или это был всего лишь блеск взгляда вампира?
— Чем больше ты ее любишь, — прошептала она, — тем труднее тебе будет сделать это.
Она нежно поцеловала меня в щеку и бесшумно вышла. Я не встал провожать ее. Всю ночь я просидел в одиночестве, размышляя над ее словами.
Они ледяными осколками засели в моем сердце. Я восхищался леди Мельбурн, самой проницательной и мудрой женщиной, которую я когда-либо встречал, но ее уверенность пугала меня. Я страстно боролся с самим собой. Я отдалился от Августы. И сразу же мое существование стало скучным и серым. Я поспешил вернуть сестру обратно, мне не хватало ее присутствия, запаха ее крови. Она была само совершенство, такая добрая и отзывчивая, не слишком здравомыслящая, но я был счастлив с ней. Разве мог я помышлять об убийстве? Но все же мысль об этом становилась все более навязчивой. Я понял, как права была леди Мельбурн. Я любил и мучился от жажды — казалось, не было никакого выхода. «Я пытался обуздать своего демона, но безрезультатно», — писал я леди Мельбурн.
Странно, но эта мука возбуждала меня. После всего пережитого лучше агония, чем скука, лучше буря, чем полный штиль. Мое сознание раздирали противоречивые желания, я пытался забыться, погрязая в пороке, снова стал посещать светские салоны, напивался там до беспамятства, чего раньше со мной никогда не было. Но мое веселье скорее походило на лихорадку, на пир во время чумы; мои удовольствия были окрашены в мрачные тона смерти. Прекрасный призрак Августы постоянно преследовал меня, противоречивые мысли о жизни и смерти, радости и отчаянии, любви и жажде снова стали одолевать меня. Такой пытки я не испытывал даже на Востоке во время наших с Ловласом оргий. Мои жертвы теперь представлялись мне ходячими бурдюками, наполненными кровью, но от этого жажда стала мучить меня сильней, чем прежде, и я оплакивал людей, которых мне приходилось убивать.
— Теперь они будут спать спокойно, — иронизировала леди Мельбурн.
И я знал, что она права, потому что говорить о жалости вампира — значит, лицемерить. Чувствуя отвращение к самому себе, я убивал с меньшей жестокостью, сознавая, что жизнь человеческого существа уникальна и недолговечна, как быстро гаснущая вспышка. Представляя иногда, что моей жертвой стала Августа, я испытывал одновременно вину и удовольствие.
У меня появилась отчаянная надежда, когда я начал переписываться с Аннабеллой. В течение этого долгого и мучительного года в самые тяжелые минуты своего существования ее моральная сила, ее духовная красота, казалось, давали мне шанс на искупление; я был в таком отчаянном положении, что ухватился за эту девушку как за спасительную соломинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105