Это был сын Петро, паренек с узким лицом, который сегодня утром получил от меня монету.
— Прошу вас, лорд Байрон, пойдемте в дом, — сказал он.
Я покачал, головой, но мальчик показал на лачугу и сказал одно-единственное слово:
— Гайдэ.
И я, разумеется, спешился и пошел за ним.
Я вошел внутрь. Там было темно — ни свечки, ни огня. Дверь со скрипом захлопнулась за моей спиной, и я услышал звук закрывающейся задвижки. Я подскочил от неожиданности и обернулся — мальчик смотрел на меня, его торжествующие глаза белели в темноте, он жестом указал мне в сторону задней комнаты. Я пошел туда.
— Гайдэ, — позвал я. — Гайдэ!
Тишина. Но вдруг до меня донеслось хихиканье, тихое и тонкое. Три-четыре детских голоса стали распевать на все лады:
— Гайдэ, Гайдэ, Гайдэ!
Смешки прекратились, и снова стало тихо. Я толкнул дверь.
Четыре пары широко открытых глаз таращились на меня — три девочки и совсем еще маленький мальчик. Лица их были столь же торжественны и бледны, как и у их брата; одна из девочек, самая хорошенькая, улыбнулась мне, и ее детское личико внезапно показалось мне самым жестоким и развратным, какое только можно себе представить. Она обнажила зубы, металл блеснул в ее глазах, губы ее, как я только теперь заметил, были размалеваны, как у шлюхи. Но не помада — кровь сделала их красными. Четверо детей склонились над женским телом, и, сделав шаг вперед, я увидел, что пожирают они мать Петро. Лицо трупа было искажено следами агонии и неописуемого ужаса. Способность думать оставила меня, и я склонился над мертвой женщиной. Я протянул руку погладить ее голову, и неожиданно воспаленные глаза ее уставились на меня, она поднялась, скалясь и шипя от жажды. Детвора заливалась от восторга, видя, как их бабушка тянет руку к моему горлу, но она оказалась слишком неповоротлива. Я отступил, поднял пистолет и засадил ей свинец прямо в грудь. Затем что-то острое впилось в мою спину — это пятый ребенок, тот, что заманил меня сюда, цепляясь ногтями, пытался забраться на меня. Я стряхнул его и, когда он рухнул на пол, выстрелил наугад. Пуля разнесла ему череп, и остальные дети начали расступаться, но бабка, к моему ужасу, снова зашевелилась, а с ней и внук, и все они вновь стали наступать на меня. Неизвестно, что было хуже: взгляд мальчика, у которого недостает половины головы, или же голод в глазах других детей, таких же юных и невинных. Самый маленький подбежал ко мне, я оттолкнул его рукой и выскочил из комнаты, захлопнув дверь за собой, и когда вурдалаки снова открыли ее, я был уже у выхода наружу. Дверь была заперта — вот черт, подумалось мне, я же совсем забыл об этом. Я безуспешно боролся с задвижкой, а ребятня уже бежала ко мне, раскрыв свои крохотные ротики, со светящимися триумфом глазами. Одному удалось оцарапать меня, но тут дверь наконец поддалась, и я вылетел наружу, успев захлопнуть ее перед самыми их носами. Я налег на дверь всем своим весом, чувствуя, как маленькие тельца толкают ее изнутри, затем со всех ног устремился к коню и взобрался на него, пока они меня не догнали. Я поскакал галопом прочь, успев краем глаза заметить провожающих меня взглядами детей, которые, словно голодные звери, издавали какие-то хлюпающие звуки. Больше я не оглядывался, направив все свои усилия на то, чтобы поскорее добраться до базилики. Я должен был во что бы то ни стало найти Гайдэ, пока она еще жива.
Впереди мерцал огонек пламени. Легким галопом я подъехал к арке базилики — там стоял какой-то человек с высоко поднятыми руками, его силуэт четко выделялся на оранжевом фоне огня. Он смеялся, и в смехе этом я услышал отзвук издевательского ликования. Он смотрел на меня и продолжал хохотать — это был Горгиу. Когда я проезжал мимо него, он попытался прыгнуть на меня, но конь ударил его копытом по голове, и бедняга отлетел назад. Я погнал коня к базилике во весь опор. Темные силуэты отовсюду смотрели на меня; тут был и священник, глаза которого так же, как и у остальных, излучали смерть. Твари сбились в кучу в дальнем конце церкви вокруг развалин башни. Я подскакал к ним, сбивая одних и расталкивая других, когда они тщились стащить меня с седла.
— Байрон! — донесся крик Гайдэ.
Она стояла на верхней ступеньке, одетая мальчиком-слугой. В обеих руках ее было по горевшему факелу, а перед ней пылал костер. Она перепрыгнула через пламя и побежала вниз по лестнице. Один из монстров двинулся было за ней, но я прицелился и выстрелил из пистолета, и тот отступил с пулей в груди. Я посмотрел по сторонам и увидел лошадь Гайдэ — она была мертва, алчные человеческие пиявки лежали рядом, присосавшись к ней.
— Прыгай, — крикнул я Гайдэ.
Она прыгнула и чуть не упала, но успела зацепиться за сбрую моего скакуна, и я на ходу втянул ее в седло, крепко сжав руками. Мы мчались не разбирая пути. Скалы и оливы проносились мимо, и я знал, что, если мы хотим спастись, надо скорее выбраться на дорогу. Внезапно зигзаг молнии прорезал небо над пиками гор.
— Справа! — прокричала Гайдэ.
Я кивнул и взглянул туда. Там была дорога, выходящая из замка, и при очередной вспышке молнии я увидел еще кое-что — скопище черных фантомов, они валили из ворот в стене и бесцельно растекались в разные стороны, подобно куче листьев, разносимых бурей. Когда мы выехали на дорогу, они, казалось, учуяли человеческую кровь, и их верещание заглушало теперь шум ветра; но догнать нас они были не в силах, а впереди никто уже нам не преграждал путь. Вскоре мы скрылись за поворотом, и они исчезли из виду.
Я уже начал верить в наше спасение. Но когда мы проезжали под аркой, обозначавшей древний предел деревни, я вдруг почувствовал, как что-то тяжелое свалилось мне на спину, и я, выпав из седла, очутился на земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105