– У меня сейчас жажда, как у человека под скорбной ношей на протестантских похоронах, а на той стороне улицы меня уже дожидается моя именная пинта.
– Бокал, наполненный прохладой, – проговорил Натти.
– Мне сегодня еще предстоит встретиться с одним важным человеком, чтобы взять у него показания, – сказал Слайдер. – Как-то не хочется, чтобы от меня разило пивом.
– Ах вот оно что. Ну тогда пить буду я, а ты только смотреть, да лимонад посасывать.
– А про своего человечка так и не спросишь? – проговорил обиженным тоном Николлс, когда Слайдер собрался уже уходить.
– Про Слотера? Ну как он тут у вас, осваивается?
– Это самый покладистый преступник из всех, за спиной которых мне приходилось захлопывать дверь тюремной камеры. Рад до смерти, что ему наконец-то предъявили обвинение. Так ведь, Фергюс?
– Можно даже подумать, что ему большое одолжение сделали, – подтвердил О'Флаэрти. – Благодарит нас буквально за каждую мелочь. Доволен и пищей из нашей столовой, той, что промеж собой зовем «диет-пытание». Бог свидетель, этот парень кажется еще более нелепым, чем двое брюк с одной штаниной каждые.
– Возможно, он испытывает облегчение оттого, что предоставил теперь другим заботиться обо всем, – сказал Слайдер. – Мне уже приходилось встречать нечто подобное в поведении людей, проходивших по делу об убийстве.
– Crime passionelle, – определил по-французски Николлс, произнеся эту фразу с типично шотландским рокочущим выговором.
– Нет, это скорее бланманже, – поправил Фергюс.
– Послушайте, вы, случайно, не того? – не выдержал Слайдер. – Питер Пен и Уинди! Нашли время.
Через несколько минут, уже в баре, Фергюс дождался своей пинты – «Гиннесса» и спросил:
– Пойдем за столик, или ты хочешь сесть на одну из этих штуковин? – Он с презрением кивнул на обтянутые коричневой кожей высокие стулья у стойки. – Знаешь, мне часто приходит на ум: «стул» и «стук» – вроде бы два разных слова, но как много у них общего!
– Поищем подходящий столик, – предложил Слайдер. – Мне нужно тебя кое о чем расспросить.
– У тебя сегодня какое-то уж слишком изнуренное лицо, – заметил Фергюс, следуя за ним по залу. – Может быть, какая-то женщина счастлива с тобой больше, чем могла надеяться?
– Когда я завтракал сегодня с женой, она все время мне улыбалась через стол, – осторожно сказал Слайдер. – Не знаю, какой вывод ты можешь из этого сделать.
– Страшно подумать. – О'Флаэрти приземлился за столик и жадно отпил из бокала. Потом, элегантно проведя мизинцем по верхней губе, смахнул с нее пену. – Но, Билл, законная супруга дома, и еще где-то уютное гнездышко... Боже, как ты со всем справляешься, в твоем-то возрасте!
– Ничего странного, у меня еще молодой, самостоятельный капрал.
Фергюс покачал головой.
– Сказать по правде, мне, наверно, никогда не прискучит эта бодяга. Ведь так много можно поведать друг другу, глядя в до боли знакомое лицо поверх тарелок с кукурузными хлопьями.
– Зерновая моногамия?
– Конечно, это не очень весело, зато как успокаивает. – Он немного приподнял тяжелую ягодицу и сообщил атмосфере примесь ностальгического воспоминания о бифштексе и луковом пироге, не утраченных им безвозвратно, а некоторое время пребывавших в нем. – Так что, – добавил он отрывисто, вспоминая слова одной песенки, – «моя жена умеет уготовить». Ну хорошо, о чем же ты собирался у меня спросить?
– Тебе что-нибудь говорит такое имя, как Кейт?
– Это мужчина? Тогда ты, наверно, имеешь в виду Бифи Бейверстока. Он надевал женское платье и при знакомстве называл себя Кейт, или Кэти. Вполне мог сойти за леди из Эйвона. Короче говоря, он звонил в дверь, получал приглашение войти, и забирал драгоценности и наличность, пока гостеприимная хозяйка заваривала ему чай. Он уже года четыре, как вышел и, говорят, завязал, если вообще так можно сказать про человека, который продолжает носить черный пояс с сумочкой и спортивные штаны.
– Ах, нет-нет, я совсем не о нем думал. Мой человек служил в полиции, судя по всему. Колин Кейт.
– Боже, так его все знают, – сказал Фергюс просто.
– Расскажи мне, что тебе известно, – предложил Слайдер. – Что он вообще из себя представляет?
– Слишком обеспечен и не очень-то щепетилен – как и все преуспевающие бизнесмены.
– Он тебе несимпатичен?
– Не люблю бывших полицейских, – сказал Фергюс. – Если уж ты уходишь из полиции, то уходи вчистую и не лезь потом в чужие дела, не заглядывай людям через плечо и избавь от советов, которым сам, будь ты еще на службе, ни за что бы не последовал.
– Но он многого добился с тех пор, как ушел в отставку.
– Еще бы, денег куры не клюют. Парень не промах, своего не упустит. Тут повсюду его собственность. В Чорливуде у него огромный дом, похожий на голливудскую виллу – плавательный бассейн и все остальное.
– И он же, как оказалось, хозяин рыбного бара «Дейв», – печально заметил Слайдер.
Фергюс беззвучно свистнул.
– Неужто и в самом деле? Кто бы мог подумать!
– Мы. Бэррингтон считает, что не только могли, но и должны были.
– Хотя, действительно, ему принадлежат несколько рыбных баров, – сказал Фергюс. – Еще он создал целую сеть по оптовой торговле компьютерами – «Компьюкейт», кажется.
– Название довольно известное. Что, это тоже его фирма?
– Ага. Когда ты назвал имя Кейта, это была первая ассоциация, которая возникла у меня в голове. Но жареной рыбой он тоже занимается – что правда, то правда. А мы, так я понимаю, конечно же должны все знать.
– В этой связи у меня только один вопрос: отчего Бэррингтон так неравнодушен к какому-то там Кейту. Он чуть не кончил, рассказывая мне, какой это важный и влиятельный господин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124