Джорджа там не оказалось. Но я все-таки свернул на эту дорогу и въехал в лес. Если бы мне сказали, что впереди крутая горушка, на которую мне нужно въехать, то я бы слез с велосипеда, развернулся и повел его назад, и плевать на любые последствия.Я ехал медленно, ничего не видел и потому испытывал все большее разочарование и смятение. Добравшись до конца леска, я развернулся и поехал обратно, по-прежнему внимательно глядя вокруг. Инстинкты старой полицейской ищейки умирают медленно. Вертя головой из стороны в сторону, я вглядывался в тенистое пространство между деревьями – не увижу ли там чего-либо, хоть какого-нибудь свидетельства, что они приезжали сюда зарыть тело. Да, но как бы они его закопали без лопаты?«Черт тебя возьми, Джордж, почему ты меня не послушался? Ведь я предлагал самый простой выход из этой заварушки». Правда, я знал, что на самом деле это не так, но мне приятно было говорить эти слова деревьям и Динь-динь.Мимо пролетали машины. Я старался держаться как можно ближе к краю дороги – не хотел, чтобы меня видели. Но как этого избежать, когда катишь черт знает где на розовом велосипеде? Почему-то в мою отупевшую голову ни разу не пришло, что эти ребята ехали на полноприводном «исудзу», а следовательно, могли свернуть с дороги в лес где угодно.Я уже готов был сдаться и начал подумывать о том, что делать дальше, как вдруг увидел маленького Фрэнни, который появился из сосновых зарослей. Увидев меня, он не выказал ни малейших признаков удивления. Руки глубоко засунуты в карманы брюк хаки, вид недовольный. Медленно подъехав к нему, я затормозил и поставил ноги на землю.– Привет.– Привет.– Он даже не посмотрел на меня.– Велик ничего себе. Только цвет паршивый.На одну смешную секунду мною овладели чувство неловкости и острая потребность оправдываться:– Это не мой. Жены. А где остальные?– Там, в лесу, – тихо и печально ответил он, а под конец горестно вздохнул.– А ты почему здесь?– Они сказали,– пробормотал он, глядя в землю, – чтобы я шел домой.– Можешь меня к ним отвести?Я старался не выдать своего нетерпения. Если я сейчас его спугну, у меня будут крупные неприятности.Мальчишка сразу же повеселел – как же, взрослый пригласил его вернуться в дело.– Ясное дело, могу. Ты и велик возьмешь? А чего это у него такие толстые шины?Когда я был в его возрасте, горных велосипедов еще и в помине не было, так что его недоумение я хорошо понимал.– Так удобней ездить, особенно в лесу, по камням и кочкам. Садись-ка, поедем вместе – покажешь мне, где остальные. Потом можешь взять его покататься, если захочешь.– Ты рули, а я буду Идеальным штурманом! – радостно завопил он, подскочив к велосипеду. – Буду тебе командовать, куда повернуть.– Договорились, Идеальный штурман. Держи лопату.Я их не увидел, проезжая мимо, потому что они углубились довольно далеко в лес и спустились в овражек, который не был виден с дороги. Когда мы добрались до машины Флоона, поблизости никого не было, но тело оставалось на своем месте в машине – не очень хороший признак.– Где же они? – Я прислонил велосипед к дереву и повернулся кругом, но ничего не увидел.Мальчишка тоже оглянулся.– Они искали место, где его закопать. Хотели где-нибудь под деревьями. А меня прогнали. Этот Флоон назвал меня маленьким ссыкуном.Я машинально потрепал его по голове и хотел было сообщить, что я в его возрасте был покруче, чем просто маленький ссыкун, но вовремя прикусил язык и попытался его подбодрить:– Так это ж похвала! Вот я, к примеру, большой ссыкун и горжусь этим, и ты будешь собой гордиться, когда вырастешь. Дай-ка мне лопату. Хочешь прямо сейчас взять велик и прокатиться?Он покачал головой.– Нет, хочу с тобой.– Ладно, если так. Оставим его здесь и пойдем их искать.Мы несколько минут бродили по лесу, но ничего не увидели и не услышали. В лесу, полном листьев и мерцающих теней, пахло свежестью. Скоро наступит осень и здесь воцарятся другие запахи – более густые и зовущие, все начнет умирать и осыпаться, устилая землю, и гнить. Старый лес, прошлогодняя листва, потом пойдет снег, и все темные, унылые цвета предзимья покроет белизна.Я ничего этого уже не увижу. Мысль была невыносимой, я всеми силами старался прогнать ее от себя. Мы продолжали идти, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться.– Ты кто? – спросил мальчик. Поколебавшись, я улыбнулся.– Я – это ты, когда вырастешь.Он изучал глазами землю, обдумывая мои слова.– Но как же мы можем быть здесь одновременно?– Не знаю. Так случилось, вот и все. Не могу этого объяснить. Думаю, здесь не обошлось без волшебства.– Ладно. – Он качнулся с носков на пятки, заметил что-то интересное на земле, наклонился, поднял необычной формы палочку, лежавшую у большого камня. Он заговорил спокойно и рассудительно, будто в том, что я ему сказал, не было ничего из ряда вон. – Я и так знал, что мы типа родственники, только не знал какие. Так ты и вправду я, когда вырасту?– Ну да. Таким ты будешь в сорок семь лет.– Ого, как много. Но ты еще ничего. А пенис у тебя все еще есть?– Пенис? – остановился я. – Конечно. А куда бы ему деться?– Марвин Брюс сказал, что к сорока пенис начинает расти обратно, ну, втягивается в живот.При одном упоминании имени этой тощей, с желтыми зубами, сопливой помоечной крысы у меня мурашки по коже пошли. Я сказал довольно непримиримо:– Марвин Брюс свои козявки ест. Ты что, веришь типу, который такое выделывает?– А ты знаешь Марвина?– Еще бы. Он шут гороховый. Не удивлюсь, если он вырастет и станет Кеннетом Старром Кеннет Старр (р. 1946) – прокурор, расследовавший «дело» президента Билла Клинтона и Моники Левински.

.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95