Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Олд-вертью умирает.Он сумел встать, но все три его лапы сильно дрожали. Голова у него опустилась и дергалась вверх-вниз, словно он говорил кому-то «нет».Паулина, естественно, захихикала.Вертью перестал мотать головой, поднял ее и посмотрел на нас. На меня. Он посмотрел прямо мне в глаза и подмигнул. Богом клянусь. Старый пес подмигнул мне, как если бы у нас была общая тайна. Потом опрокинулся на бок и умер. Три его лапы несколько раз дернулись в воздухе, потом медленно подтянулись к туловищу. Сразу было ясно, куда он отправился.Никто из нас не произнес ни слова – мы только смотрели на бедолагу. Наконец Магда подошла и наклонилась над ним.– Вот беда, не стоило мне плохо о нем говорить.Мертвая собака пукнула. Звук был долгий – последний выдох сбился с пути. Магда отпрянула и бросила на меня сердитый взгляд.Паулина скрестила руки на груди.– Ну и дела! Две секунды назад был жив, а теперь его нет. Я никогда не видала, как умирают.Одно из немногих преимуществ молодости. Когда тебе семнадцать, смерть кажется далекой, как звезда, до которой бог знает сколько световых лет, – и через самый мощный телескоп не разглядишь. А потом становишься старше и обнаруживаешь, что никакая это не далекая звезда, а огромный астероид, который скоро проломит тебе башку.– И что теперь, доктор Дулитл Доктор Дулитл – доктор, понимающий язык животных, из повестей-сказок Хью Лофтинга (1886-1947); первые девять вышли в 1920-1928 гг., по книжке в год, а две заключительные – в 1933 и 1948 гг. Русским переложением нескольких повестей цикла является «Айболит» К. Чуковского (1929).

?– Теперь, наверно, мне придется его похоронить.– Надеюсь, не у нас на заднем дворе.– По-моему, самое лучшее место – под твоей подушкой.Мы улыбнулись, глядя друг другу в глаза. Она чмокнула воздух между нами.– Пошли, Паулина. У нас куча дел.Магда вышла, но Паулина не торопилась. Медленно пятясь к двери, она, как загипнотизированная, не отрывала взгляда от пса. У дверей она остановилась, чтобы вглядеться еще. За дверью моего кабинета раздался громкий взрыв смеха. Очевидно, Магда поделилась с остальными печальной новостью.– Догоняй маму, Паулина. Мне надо его во что-нибудь завернуть и унести отсюда.– А где ты собираешься его хоронить?– Где-нибудь на берегу реки. Чтобы вид был красивый.– А это не будет нарушением закона – хоронить его там?– Если вдруг я себя на этом поймаю, обязательно арестую.Последняя моя фраза вывела ее из транса, она ушла.Даже мертвый он выглядел бойцом. Какую бы жизнь он ни вел, к финишной ленточке подошел на всех четырех (вернее, трех) и умер стоя. Истратил все свои силы, без остатка. Это было ясно с первого же взгляда на него. Голова вжата в плечи, глубокие шрамы на макушке зловеще розовеют. Хотел бы я знать, в какой переделке этот бедняга получил их, черт побери.Наклонившись, я осторожно накрыл пса дешевым одеялом и медленно перевалил его тело. Оно было тяжелым, обмякшим. Его здоровая передняя лапа вдруг высунулась наружу. Заталкивая ее назад, я ее слегка пожал.– Меня зовут Фрэнни. Сегодня я носильщик твоих лап.Я поднял узел и понес его к двери. Она вдруг распахнулась, и в проеме показался патрульный Большой Билл Пегг, изо всех сил старавшийся подавить улыбку.– Помочь, шеф?– Нет, сам управлюсь. Открой только дверь пошире.Снаружи толпились несколько человек. Мой выход они сопроводили бурными аплодисментами.– Очень смешно.– На твоем месте я не стал бы открывать зоомагазин, Фрэнни.– Что это у тебя там в одеяле? Никак поросята?– Хорош гость, нечего сказать: возьми да и умри прямо у радушных хозяев.– Вы, ребята, просто завидуете, что он помер не у вас, а у меня в кабинете, – сказал я на ходу.Взрывы хохота и шутки неслись мне вслед. Олд-вертью оказался довольно увесистым. И уложить его в машину было совсем непросто. Я сначала опустил его на крышку багажника и полез в карман за ключами. Сунул один из них в замочную скважину, послышался щелчок – и все. Тело не давало крышке подняться. Я приподнял узел на плечо и снова повернул ключ. На этот раз крышка поднялась. И в эту самую минуту над моим левым ухом раздался громовой глас:– Почему ты кладешь эту собаку к себе в багажник, Фрэнни?– Потому что она мертвая, Джонни. Я ее хочу похоронить.Джонни Петанглс, наш городской придурок, на цыпочках подобрался к машине и заглянул через мое плечо в багажник.– Можно и я с тобой? Поглядеть хочется.– Нет, Джон, – я пытался прислонить Вертью к одной из стенок багажника, чтобы его не кидало туда-сюда на ходу, но кто-то мне мешал.– Джон, двигай отсюда! Тебе что, делать нечего?– Ага. Где ты хочешь его похоронить, Фрэнни? На кладбище?– Кладбище только для людей. Я еще не решил. Можешь ты наконец подвинуться, чтобы я его здесь устроил?– Как ты его собираешься устроить, если он мертвый?Я замер и закрыл глаза.– Джон, как насчет гамбургера?– Это было бы расчудесно.– Заметано, – я вынул из кармана пятидолларовую бумажку и протянул ему. – Купи гамбургер, а когда с ним покончишь, отправляйся ко мне домой и помоги Магде с дровами, идет?– Идет, – он зажал деньги в кулаке, но с места не сдвинулся. – Возьми меня с собой. Я буду себя вести тихо-тихо.– Джонни, мне, видно, придется тебя пристрелить.– Вот всегда ты так, – он посмотрел на часы с портретом Арнольда Шварценеггера, которые я ему подарил несколько лет назад, когда он болел Терминатором. – Сколько у меня времени, прежде чем я должен буду помогать Магде? Не люблю быстро есть. У меня от этого газы.– Можешь не торопиться, – я похлопал его по плечу и открыл дверцу машины.– Не знал, что у тебя пес в дружках, Фрэнни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95