– Ты переврат. Что ты сделал с принцем?
– Я? – Он прыснул. – Лично – почти ничего. Я пришел повидаться с ним в ту ночь, когда он послал гонца в Высший Совет Кенцирата с просьбой о помощи. Он подумал, что я – это Торисен. Мы же, знаешь ли, можем принимать почти любое обличье, пока тени не завладеют нами слишком сильно, как это случилось с Мразалем, – ну да ты же возобновила знакомство с ним в Хмари. Короче, я сказал принцу, что решил признать его полноправным союзником Кенцирата до слияния наших войск. Он был польщен, особенно когда я предложил скрепить наш договор кровным ритуалом. Я отведал его крови, отданной без принуждения, и стал способен принимать его форму.
– Но не полностью.
– Верно. Эти глаза всегда доставляли мне массу хлопот. Требуется множество перерождений в самых дальних комнатах Дома, чтобы сделать кого-то настолько… э… податливым, чтобы он мог точно воспроизводить все детали, даже при полном обряде.
– Но слишком много перерождений ведет к тому, что существа уже не могут поддерживать никакой формы, как Мразаль, – сказала Джейм, стараясь, чтобы голос звучал вызывающе. – Сдается мне, что у вас, перевратов, срок годности сильно ограничен.
– О да. Наша лучшая пора длится примерно одно тысячелетие по меркам Ратиллена. Хорошее испытание временем. Но я по опыту знаю, что зло неминуемо разрушается, и то же уже начал осознавать и милорд Геридон. Но мы говорили о принце Одалиане. Как ты понимаешь, он был весьма поражен, оказавшись лицом к лицу со своей копией – пусть и не совсем точной, а в еще большее недоумение его повергли трое его собственных охранников (подкупленных, разумеется), взявших его под стражу. Затем я открыл барьеры между Каркинаротом и Домом Мастера, и его увели в дальние комнаты, где и оставили – в кандалах.
Джейм содрогнулась:
– О мой бог, как жестоко!
– Да, не правда ли? Но милорд Геридон настаивал. «Значит, крошка-принц захотел стать кенциром – как ты. Прекрасно. Осуществи его желание». Так я и сделал. У моего лорда иногда странные… капризы.
Его тон покоробил Джейм.
– Но ведь ты же ненавидишь такие вещи, да? Тебе противно то, что ты делаешь. Зачем же тогда? И почему тебе так важно занять место принца?
– Бедняжка Джеми. Никто ничего тебе так и не объяснил? Если бы Геридон поговорил с тобой тогда, ты так не паниковала бы, а у него остались бы целы обе руки. Я не хочу совершать подобной ошибки. Видишь ли, среди перевратов поднялся бунт. Одни из них отправились в Пустошь и возглавили Рой: повели его на Кенцират. Другие несколько раз пытались убить тебя и твоего брата: тебя, потому что твоя смерть повлияет на Мастера; твоего брата – потому что в настоящее время он один способен сплотить Кенцират. Если мятежные перевраты все-таки уничтожат его до или даже во время решающей битвы, Рой наверняка сметет Войско с лица земли.
– Но разве не этого хочет Мастер?
– В целом – да, но дальнейшие планы бунтовщиков – направить Рой на захват всего Ратиллена и использовать его против своего прежнего хозяина. А такие идеи совсем не радуют моего лорда. Он намеревается стравить двух своих врагов – Кенцират и мятежных перевратов. Кто бы ни потерпел поражение – выигрывает Геридон. Но в данный момент он куда больше сердит на изменников, чем на Верховного Лорда, так что мне приказано при необходимости пожертвовать всей армией принца, но поддержать Войско в битве против Роя.
– Н-но настоящий принц и сам поступил бы так же.
– О да, но учти последствия. Если каким-то чудом Войско действительно побеждает, то вот он – принц Одалиан, готовый требовать признания себя полноправным союзником. Торисен честный человек. Он не сможет отказать после того, как все каркинорцы погибли, сражаясь за него. И когда я отведаю его крови, что ж, я смогу заменить его. И тогда через меня Геридон из Норфа снова станет Верховным Лордом Кенцирата.
Джейм отпрянула:
– И когда ты и твой драгоценный Мастер завершат свое черное дело, что будет с Тори? Ты тоже запрешь его в кандалах?
– Нет. Милорд, может, и желал бы этого, но я никогда не позволил бы себе поступить так с одним из детей моей леди. Конечно, – задумчиво продолжил он, – если это будет полный обряд объединения, при котором пьют обе стороны, то даже один глоток моей крови наверняка убьет его, как это случилось бы с Одалианом, если бы он пил первым. С учетом того, что кровь переврата разъедает даже закаленную сталь, это была бы мучительная смерть. Единственная худшая кончина, которую я могу представить, – это если переврат ухитрится затеять ритуал с шаниром Связующим Кровью. Эти две крови столкнутся так, что переврата может разорвать на кусочки, хотя не думаю, что даже это убьет его. А насчет твоего брата я обещаю: никаких цепей в темноте, никакой агонии. Видишь ли, все части переврата так или иначе смертельны, но в разной степени. Немного моей слюны на рассеченной ладони Торисена – и я смогу держать его под контролем, так, чтобы убийство произошло относительно легко. Он умрет быстро, безболезненно, примерно через час после ритуала. Слово чести!
– Чести! – она почти выплюнула ему в лицо это слово. – Она у тебя еще осталась?!
Украденное лицо застыло, глаза засеребрились нечеловеческим блеском. Джейм подалась назад, вдруг вспомнив, что находится в опасной близости от страшного существа. Затем переврат поднялся и чопорно отступил назад – тени из угла покрыли его лицо.
– Честь, – повторил он совсем не голосом принца. – Дай ей определение.
В голове Джейм что-то раскололось. Все это было так знакомо, но голова кружилась куда сильнее, чем раньше, и она опять не могла ухватить кончик ускользающей памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130