- озадаченно спросил он. - Подрался? А где Эшер?
Нята присела на корточки и обняла братишку.
- Что такое? Что это у тебя? Мертвая птичка? Это из-за нее ты подрался с братом? Юмас, не годится играть с мертвой птицей.
Она осторожно забрала крошечное тельце птички.
- Коноплянка, - сказал Симон, разглядывая серые перышки. - Где это ты ее нашел? Где?. Что он говорит, Нята? Я ни слова разобрать не могу!
Нята понимала лепет малыша гораздо лучше, чем Симон.
- Нашел за сараем? Вы с Эшером снова туда ходили? Там бегают страшные собаки с пасеки. Гляди, пойдешь туда еще раз, они тебя покусают! Ну не плачь! Птичка оживет иприлетит к тебе под окошко!
Нята сложила ладони домиком и спрятала мертвую птичку.
Юмас нехотя перестал реветь, поглядывая на сестру черными глазами.
- Иди домой и найди Эшера, - строго велела Нята, и мальчик послушно побрел вверх по берегу. - И умойся, грязнуля!
Симон проводил малыша взглядом.
- Слушается тебя, мелочь пузатая! - Симон присел на корточки и потянулся за очередной кастрюлей. - А глотка у пацана - луженая, здоров он орать!
Нята присела рядом.
- Дядя Симон! - позвала она шепотом. Глаза у нее были веселые.
- Чего тебе?
- Гляди!
Нята осторожно раскрыла ладони: коноплянка вспорхнула из ее рук и мгновенно скрылась в вечернем небе.
Симон выронил кастрюлю из рук. Нята довольно засмеялась.
- Она ж мертвая была! - Он растерянно уставился на племянницу. - Или… или нет? Как это получилось?!
- Не знаю, дядя Симон. - Девочка пожала плечами. - Я просто подумала… подумала, что она сейчас улетит. Она и улетела.
- Не знаешь? - подозрительно повторил Симон. - А что это у тебя глаза сейчас хитрые, как у лисички? - Он тряхнул головой. - Если б сам не видел, никогда бы не поверил. Никогда!
Симон задумался, машинально натирая крупным песком кастрюлю, которая и без того блестела, как жар, потом отодвинул ее в сторону.
- Нята, - начал осторожно. - Ты понимаешь, что ты… что у тебя… - Он помялся, подбирая слова. - Словом, я слышал, конечно, что есть люди, которые магией владеют, но встречать их мне не доводилось. - Симон пристально поглядел на племянницу. - И надо же, чтобы… - Он вздох нул,- я думаю, плохого в этом ничего нет, но… - Он снова тряхнул головой и продолжил уже решительней:- Нята, пообещай мне, что никто не узнает о том, что ты сейчас сделала. Никто, ни один человек. Ни отец, ни мать, ни кто-то другой. И никогда больше не делай так. Тебя будут считать колдуньей и… - Он запнулся, мгновение помолчал, потом заговорил снова: - Ну, ты сама знаешь, что может произойти. Тут, в вашей глуши, люди не очень-то доверяют чародеям. Сдохни у соседа корова - и ты будешь виновата. А с колдуньями разговор короткий - зашьют в мешок, да в воду.
Он снова помолчал, задумчиво глядя на племянницу. Не потому ли родители Няты поспешили избавиться от нее? Разглядели в новорожденной девочке что-то такое, что и заставило их оставить малютку зимней ночью на чужом крыльце? Или была на то иная причина? Симон вздохнул:
- Обещаешь, Нята?
- Обещаю, дядя Симон, - тихо сказала девочка.
- Ну вот и славно. Собирай кастрюли, пойдем домой. Я тебе по дороге отличную новость скажу. Хотел попозже рассказать, ну да уж ладно!
Дни, проведенные у сестры, пролетели незаметно. Пора было отправляться в обратную дорогу: путь до Доршаты неблизкий. Симон решил уехать завтра рано утром, а сегодня вечером ему предстояло сделать еще кое-что. Он сбежал по ступенькам крыльца, отыскал Няту за амбаром, где она разливала по глиняным горшкам парное козье молоко, и присел на перевернутое ведро, собираясь с мыслями.
- Нята, - начал он наконец. - Ты ведь умеешь хранить тайны?
Девочка улыбнулась, обвязывая горшок куском чистой тряпки:
- Умею, дядя Симон.
- Отлично. Я хочу тебе сказать кое-что, но это должно остаться в секрете. Понятно?
Нята кивнула.
- Что-то много у нас с тобой тайн в этот раз, - недовольно пробормотал Симон и вытащил из кармана куртки несколько серебряных монет.
- Я разговаривал с твоей матерью, - продолжил он. - Ты уже знаешь, что следующим летом я заберу тебя в Доршату. Ты уже большая… пора повидать что-нибудь, кроме деревни. Ничего хорошего тебя тут не ждет… Но это будет только через год, к сожалению… мать хочет, чтобы ты помогла ей с маленькими.
Нята снова кивнула, осторожно наливая молоко в горшок.
- Вот… - Симон помолчал. - Стало быть, еще целый год… Летом я приеду. Но… - Он опять умолк. - Но если вдруг произойдет что-то… словом, если ты вдруг поймешь, что больше не можешь оставаться дома… понимаешь? Иногда так бывает… словом, если придется уехать, не дожидаясь лета, тогда…
Тонкие брови Няты сдвинулись.
- Ты понимаешь, что я хочу сказать, правда?
Девочка, не глядя на него, кивнула.
- Ты была в селе, что неподалеку от вашей деревни?
- В Ачуре? Один раз. - Она поставила пустое ведро и встала напротив Симона, глядя на него странными дымчатыми глазами. - Прошлой осенью мы с отцом, и Гритченом ездили туда в базарный день. Продавали яйца и овощи.
- Хорошо. Значит, ты знаешь, как туда добраться?
Нята склонила голову.
Симон протянул небольшую серебряную монетку:
- Если придется уехать из дома неожиданно, доберешься до села, найдешь любой постоялый двор и спросишь, когда едет повозка или почтовая карета до Шармиша. Поняла? Этих денег хватит, чтобы купить место.
Нята взяла монетку и зажала в кулаке. Симон протянул ей еще одну, побольше.
- В Шармише, на том же постоялом дворе, куда приедешь, спросишь, когда отправляются повозки до Доршаты. Они ездят довольно часто, утром - обязательно. Ехать примерно дня два, два с половиной. Держи. - Он вложил в ладошку еще пару монет. - Заплатишь за место до Доршаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118