Как обычно, Морган и Элизабет проводили субботу и воскресенье в своем доме на побережье. Если же судить по довольным крикам их сына, которому уже исполнилось полтора года, то он радовался вместе с ними, играя на песке в свои детские игры.
У Роберта Натаниеля О'Коннора, или Робби, как его называли, были зеленые глаза матери, черные, как ночь, волосы отца и свойственная его дяде безудержная смелость, при виде которой слезы навертывались на глаза Элизабет…
И еще он получил в дар от природы необыкновенной доброты характер.
Робби изо всех сил бежал по пляжу, перебирая толстыми ножками. Отец, голый до пояса и босиком, бежал сзади. Он поймал сына и высоко поднял его вверх, и Робби залился веселым, беззаботным смехом.
Охваченный нахлынувшими чувствами, Морган низко опустил голову. Никогда он не думал, что жизнь может быть такой счастливой. Никогда не думал, что такой прекрасной может быть любовь. Он обладал всем, о чем только мог мечтать. У него есть сын, и скоро появится на свет другой, или дочь. Он не против, если это будет девочка…
Моргану хотелось думать, что смерть Натаниеля, несмотря ни на что, изменила его жизнь в лучшую сторону.
Он наслаждался каждой счастливой минутой и с верой смотрел в будущее; любовь переполняла его душу и переливалась через край.
Самая великая его любовь сидела сейчас на веранде и глядела на него с ласковой безмятежной улыбкой, которая освещала всю его жизнь.
Его Элизабет.
Этой ночью, после того, как страсть была удовлетворена, Элизабет положила голову ему на грудь и, накручивая на палец волосы у него на груди, задумчиво сказала:
— Знаешь, именно здесь я поняла, что люблю тебя.
— Неужели так поздно? — рассмеялся Морган. Она дернула его за волосы, и он вскрикнул от боли.
— Ты был ужасен, Морган О'Коннор! Я думала, ты меня презираешь. Ты и вел себя соответственно!
— Я не хотел, чтобы ты угадала мои настоящие чувства. К тому же я не сомневался, что это ты меня презираешь.
Элизабет с нежностью смотрела на него.
— Теперь твоя очередь исповедаться, — сказала она. — Когда ты впервые понял, что любишь меня?
Лукавая улыбка появилась на его губах.
— Еще до того, как мы с тобой поженились.
— Ну и хитрец! — Элизабет притворно нахмурилась. — А теперь говори правду. Когда ты это понял?
Он еще крепче обнял ее.
— Ты помнишь бал у Стивена? И тот самый поцелуй?
Элизабет кивнула; золотые пряди ее волос щекотали ему подбородок.
— Как не помнить! Ты меня поцеловал, а этот гнусный репортер нас увидел!
Морган смотрел на Элизабет взглядом, полным любви, не таясь и ничего не скрывая.
— С этого все и началось, любимая. — Он прикоснулся губами к ее губам. — С того первого поцелуя.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83