— Вы хотели вызвать скандал, вы хотели унизить Моргана перед его женой.
— Ну и что из этого? Он отнял вас у меня, он вас украл!
— Нет, Натаниель, я сама сделала выбор. Какой считала правильным для себя. Я по доброй воле вышла замуж за Моргана, и вы должны это понять.
— Но вы не любите его, Элизабет!
У нее сжалось сердце, и она быстро отвела взгляд.
« Тогда не любила, — подумала она с болью, — но теперь, к несчастью, люблю «.
Но разве скажешь об этом Натаниелю? Разве признаешься ему, что она никогда не любила его так, как теперь любит Моргана? Тогда ее увлекли блеск лондонской жизни, мишура и суета праздников и балов, обаяние и веселый смех Натаниеля.
Нет, ни за что. Она не посмеет нанести ему такую рану, не в ее характере намеренно обижать людей.
Элизабет и не подумала, что Натаниель может превратно истолковать ее печальный взгляд.
— Вот видите, я был прав. Вы будете с ним несчастны. Вы уже несчастны, хотя пытаетесь это скрыть! Элизабет, он поступит с вами так же, как с Амелией. Он разрушит вашу жизнь…
— Довольно! — Слово прозвучало резко, как удар хлыста; в ее глазах вспыхнул гнев. — Еще одно слово против Моргана, и я попрошу вас уйти, Натаниель.
Он насупился, но замолчал. Потом встал и, засунув руки в карманы, начал взад-вперед ходить по гостиной. Когда он совершал путешествие по комнате в третий раз, Элизабет своим тонким обонянием уловила запах спиртного и вскочила на ноги.
— Натаниель! — воскликнула она в отчаянии. — Вы опять пьете!
Он остановился как вкопанный, и тут Элизабет впервые заметила, что у него покрасневшие, воспаленные глаза. Он саркастически улыбнулся.
— К вашему сведению, Элизабет, теперь редко выпадает день, чтобы я не пил.
— На мой взгляд, Натаниель, этим вряд ли стоит гордиться!
— Почему бы и нет? — Он помрачнел. — Чем мне еще заниматься? Виски помогает убивать время.
Элизабет пришла в ужас:
— Так вот почему вы пьете? Чтобы убить время?
Натаниель пожал плечами.
— Но есть множество вещей, которыми вы могли бы заняться!
— Какими, к примеру? — угрюмо поинтересовался он.
— Чем-то полезным, созидательным, — объявила она.
— Вы сказали, созидательным? Разве Морган не говорил вам, что я никчемный человек? Он любит это повторять.
Чувство безысходности овладело Элизабет. Отчего двое братьев беспрестанно ведут борьбу? Отчего? С каждым днем росла ее уверенность, что есть что-то, о чем она не знает, что-то очень важное.
— Тогда, Натаниель, докажите, что он ошибается! Не ему назло, а для себя самого, ради своей собственной гордости! Наверное, вы на что-то способны. Займите чем-нибудь ваши ум и время!
— Не перестаю удивляться, что Морган вам ничего не сказал. К примеру, что прекрасное образование, которое он мне дал, оказалось пустой тратой денег. Что меня прогоняли с каждого места, на которое я поступал.
Элизабет упрямо потрясла головой.
— И все же вам необходимо трудиться, Натаниель. Постойте! — воскликнула она. — У меня есть отличная мысль. Что, если я поговорю с Морганом насчет места в конторе?
— Элизабет…
Она отмахнулась от его протеста.
— Должны же вы уметь что-то делать, — размышляла она вслух. — Как у вас обстоят дела с арифметикой?
— Когда-то я знал ее неплохо, — признался он.
— Вот и прекрасно! Возможно, вы могли бы вести бухгалтерские книги. Я знаю, что Морган с удовольствием передал бы вам часть работы.
Элизабет твердо стояла на своем. Вот он, выход из положения!
Не один раз в течение дня она радостно смеялась про себя. Как только Морган убедится, что брат что-то делает, Натаниель обязательно поднимется в его глазах. Возможно, это будет первым шагом к их примирению.
Морган вернулся домой очень поздно, но Элизабет бодрствовала, поджидая его. Она услыхала шаги внизу; затем открылась дверь кабинета. Все складывалось удачно: Морган пропустил ужин, и она попросила повара приготовить для него что-нибудь холодное. Элизабет взяла поднос, где стояли тарелки с холодной свининой, бобами и хлебом, и спустилась вниз.
В мягких туфлях она бесшумно вошла в кабинет. Желтый свет лампы освещал угол комнаты. Морган стоял у окна и смотрел на луну и звездное небо. Секунду она позволила себе полюбоваться его четким профилем. Он был задумчив, и морщины у рта казались особенно глубокими. Вся его фигура выражала огромную усталость и подавленность, и сердце Элизабет исполнилось жалостью к нему.
Он услышал шелест ее одежды и обернулся. Сдерживая дыхание, она протянула ему поднос.
— Ты не ужинал, — сказала она волнуясь. — Наверное, ты проголодался.
Секунду Морган был неподвижен, и ей почудилось, что он удивлен. Затем он подошел к ней и взял из ее рук поднос. Их пальцы лишь слегка соприкоснулись, но по ее телу пробежал жар.
— Действительно, я умираю от голода, — признался он.
Элизабет улыбнулась в ответ. Ее охватило чувство величайшего облегчения, она страшилась, что после ее вчерашнего взрыва он будет далеким и непримиримым. Морган сел за стол, а она устроилась на стуле напротив. Пока он ел, она болтала обо всем и ни о чем: о теплой погоде, ревматизме Симмонса и приглашении на обед к Портерам на следующей неделе.
Морган кончил есть, отодвинул тарелку и встал. Он подошел к ней и, прежде чем Элизабет сообразила, взял ее за плечи и заставил подняться со стула. Ее маленькие ступни оказались прямо между его большими. Он держал ее за руки.
— Спасибо, — пробормотал он. — Мне дорог этот знак внимания.
Она улыбалась, глядя вверх ему в лицо, охваченная внезапным непонятным чувством счастья.
— Я хотела сделать тебе приятное, надеюсь, ты доволен.
Очень.
Его взгляд скользил по прекрасным чертам ее лица-Зеленые глаза Элизабет блестели, румяные щеки еще больше порозовели от волнения, что усиливало ее прелесть;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83