Впрочем, не думаю, что вы слышали о таком.— Не слышал, — согласился я.— т Мой отец за бесценок купил этот особняк во время Великой депрессии. Я прожил в нем всю жизнь.— Ваш отец тоже был тренером? Тремьен усмехнулся:— О нет. Папаша получил наследство. В жизни не проработал ни дня. Ему нравилось ходить на бега, поэтому он купил пару скакунов, благо были конюшни, которые не использовались с тех пор, как автомобили заменили экипажи, и нанял тренера. Когда я подрос, то сам начал ухаживать за лошадьми. Построил по случаю новый двор. Сейчас у меня пятьдесят денников, и ни один не пустует.Затворив двери, он направился на свою половину. По пути он заметил:— Вот вроде бы и все владения, если не считать конторы!Очутившись в своей прихожей, он направился к последнему проходу этой анфилады комнат.Я следовал за ним.Контору также нельзя было назвать маленькой. Ди-Ди же просто терялась за огромным письменным столом.— Когда-то, при Уиндберри, тут располагалась бильярдная, — пояснил Тремьен. — Будучи детьми, мы любили здесь играть.— У вас есть братья и сестры?— Одна сестра, — бросил он, взглянув на часы. — Оставляю вас на попечение Ди-Ди. До встречи.С деловым видом он вышел из конторы и неизвестно с какой скоростью успел облачиться в пальто, шарф и кепку. Дверь за ним с треском захлопнулась. Это был прирожденный громыхала и хлопатель, хотя в этом я не усматривал ни крупицы злости.— Чем могу быть вам полезна? — без особого энтузиазма спросила Ди-Ди.— Вам не нравится эта идея с автобиографией? — поинтересовался я.— Я этого не говорила, — опустила она глаза.— Но об этом говорит выражение вашего лица. Не поднимая глаз, она нарочито медленно начала перебирать какие-то бумаги.— Он одержим этой идеей уж который месяц, — наконец соизволила она подать голос. — Это для него важно. Я думаю... если вы хотите знать... что ему следовало бы подыскать кого-нибудь получше.Она замялась:— Более известного, в любом случае. Одно случайное знакомство, и вот вы уже здесь. Полагаю, что все это слишком быстро. Я советовала ему, по крайней мере, справиться о ваших писательских способностях, но он отрезал, что слова Ронни Керзона для него вполне достаточно. И вот вы уже здесь.Неожиданно ее глаза сверкнули злобой:— Он заслуживает большего.— Ах.— Что вы подразумеваете под своим «ах»?Я выдержал паузу, рассматривая своеобразную обстановку этой конторы: сочетание былого величия классического декоративного стиля с нагромождением каких-то ультрасовременных стеллажей для книг, регистраторов для бумаг, шкафов, ксерокса, факса, компьютера, телефонов, огромного сейфа, телевизора, принтера, картонных коробок, толстой, примерно мне по колено, подшивки газет и уже знакомой мне доски из пробкового дерева с красными чертежными кнопками. Мое внимание привлек старинный двухтумбовый стол с приставленным к нему поистине безразмерным кожаным креслом. Это уже владения Тремьена, подумал я. Пол был устлан красочными персидскими коврами в каких-то фантастических узорах, которые почти полностью покрывали старый серый палас. Стены были увешаны картинами с изображением берущих препятствия и финиширующих лошадей, а одна из панелей была превращена в вешалку, на которой красовались сверкающие жокейские костюмы.Свое визуальное турне я закончил там же, где в начал: на мордочке Ди-Ди.— Чем больше вы будете мне помогать, — наконец изрек я, — тем больше шансов на успех книги.— Не вижу никакой логики.— Тогда сформулируем иначе: чем больше вы будете мне мешать, тем меньше шансов на успех" книги.Она уставилась на меня, в глазах читалась явная неприязнь, мои логические пассажи никак не отразились на ее лице.Ей где-то около сорока, предположил я. Худощавая, но не сухая, насколько можно было судить по формам, вырисовывавшимся через свитер. Чистая кожа, коротко подстриженные волосы, простые черты лица, розовая губная помада, никаких дорогих побрякушек, маленькие сильные руки. Общее впечатление замкнутости, готовности к отпору. Возможно, это уже выработанная привычка, возможно — результат работы того дерьмового жокея-любителя, который обошелся с ней по-свински.— Как долго вы здесь работаете? — бесстрастным голосом спросил я.— Около восьми лет, — последовал четкий ответ.— Мне понадобятся альбомы с вырезками, — приступил я к делу.Она слегка улыбнулась.— Их нет. Ни одного.— Должны быть. Тремьен говорил мне об этом, — обескураженно запротестовал я.— Вырезки хранятся не в альбомах, а в коробках, — объяснила она, повернув голову в сторону одного из шкафов. — Там вы все найдете. Дерзайте.Я подошел к шкафу и открыл окрашенные в белый цвет дверцы. Все полки сверху донизу были уставлены стандартными коробками, наподобие коробок для рубашек, однако дюймов на восемь глубже. На каждой из них чернилами была проставлена дата.— Последний раз я перекладывала вырезки в новые коробки три или четыре года назад, — подала голос Ди-Ди. — Старые уже начинали рассыпаться. Газетная бумага пожелтела и стала ломкой. Увидите сами.— Могу я забрать все это хозяйство в столовую?— Все, что пожелаете.Я подхватил четыре коробки и уже направился к выходу, как вдруг обнаружил, что Ди-Ди следует за мной.— Подождите, — сказала она, когда мы очутились у дверей в столовую. — Красное дерево легко поцарапать.Она подошла к большому встроенному шкафу и из его недр извлекла полотнище зеленого сукна, которое тут же расстелила на огромном пространстве овального стола.— Теперь можете здесь работать.— Благодарю.Я положил коробки и отправился за следующей порцией. Ди-Ди тем временем вернулась за свой рабочий стол и развила бурную деятельность, которая в основном состояла из бесконечных телефонных переговоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106