Роднило их только наличие телевизора с видеомагнитофоном.Все конюхи уже знали о происшествии, поскольку Боб Уотсон уже успел кому-то из них об этом ляпнуть. Никто из них (так же, как и девушки) не выказал сожаления. И они тоже ничего не смогли добавить к уже известному.— — В седле она была ничего себе, — сказал кто-то, пожимая плечами.— Да и в кровати, я полагаю, тоже, — брякнул другой. Конюхи все с первого взгляда признали Гвоздичку, а один попросил инспектора оставить ему фотографию.— Зачем она вам нужна? — спросил Дун.— За этой лошадью сейчас хожу я. Мне бы хотелось иметь снимок.— Сфотографируйте ее сами, — посоветовал ему Дун. — Эта карточка по закону принадлежит родителям покойной.— Ну, — требовательно спросил он меня, когда мы вышли, — что вы об этом думаете?— Это ваша задача — думать, — возмутился я. На его губах промелькнула улыбка.— Поживем — увидим. Если придет что-нибудь на ум, то сообщите мне. Я готов выслушать каждого, кому будет что сказать. Я не гордый. Любой ответ я не оставлю без внимания. Пусть об этом знают все. Побеспокойтесь об этом.— Постараюсь.В нашем доме в Шеллертоне в самый разгар суеты, которая длилась вот уже несколько дней, раздался телефонный звонок. И как бы Дун ни пытался скрыть эту новость, известие о смерти еще одной девушки, связанной с имением Тремьена, стало достоянием всей округи. Отовсюду нахлынули газетчики, требовавшие информации. Ди-Ди вновь и вновь повторяла, что она ничего не знает. Она была уже доведена до слез, когда я наконец забрал у нее телефонную трубку. Вежливо и доброжелательно я сообщил, что не располагаю никакими фактами.Вся пятница прошла у меня в работе над книгой и в ответах на бесконечные телефонные звонки. Дун не появлялся. В субботу я узнал, что за это время он навел ужас — на все местное население.Возвратившись, Тремьен осведомился, не захочу ли я отправиться в Сандаун вместе с Фионой, Гарри и Мэкки, чтобы несколько развеяться, сам же он намеревался выехать с пятью скакунами в Чепстоу, чтобы договориться с владельцами о двух забегах:— Извините мою беспардонность, но я хочу попросить вас отнести вещи Мэкки.В соответствии со своими несколько старомодными взглядами, которые Мэкки даже одобряла, Тремьен считал всех беременных женщин существами весьма хрупкими. Я подумал, неужели отец не понимает, что Перкину может не понравиться моя чрезмерная галантность по отношению к его жене.— Фиона и Гарри подвезут Мэкки. Я прослежу за тем, чтобы они захватили и вас, но, это само собой разумеется, если в машине найдется местечко.Местечко в машине нашлось.В назначенное время они подобрали меня и Мэкки. Как я заметил, они были чем-то серьезно озабочены.За рулем сидел Гарри. Фиона все время крутилась, чтобы поговорить: она хотела сообщить Вам с Мэкки, причем в голосе ее звучала неподдельная тревога, о том, что Дув нанес ей уже два визита: первый — весьма дружелюбный, а второй — угрожающий.— Утром с инспектором было легко ладить, он о чем-то безобидно болтал. А после обеда, в самую жару... — ее передернуло, — приехав в машине и будучи совершенно усталым... фактически обвинил Гарри в том, что он задушил эту паршивку.— Что? — поразилась Мэкки. — Это же смешно.— Вряд ли Дун думает так, — мрачно заметил Гарри. — Инспектор сказал, что она была определенно задушена. А он показывал вам мою фотографию, где я снят вместе с Гвоздичкой?— Да, — сказали мы с Мэкки.— Эта фотография явно увеличена. Он сказал мне, что хочет поговорить со мной наедине, без Фионы, и показал мне увеличенную фотографию, где был только я. Он попросил меня подтвердить, что я снят в своих собственных солнечных очках. Я признал это. Затем он спросил меня, мой ли на мне ремень, я сказал, конечно. Он обратил мое внимание на пряжку, и я ответил, что чужих вещей я не ношу. После этого он поинтересовался авторучкой на снимке, и я был вынужден согласиться, что она тоже моя... он загнал меня в угол, и я не мог понять, что все это может значить.На мгновение он прервался, а затем с подавленным видом продолжал:— Этому трудно поверить, но все, что нашли рядом с ней: очки, ремень, ручка, — все это принадлежало мне. Понятия не имею, где ее нашли, — а Дун по каким-то причинам мне об этом не сказал, — но я не знаю, как они оказались там. Я сказал Дуну, что не видел этих вещей уже бог знает сколько времени, и он ответил, что верит мне... Инспектор же предположил, что они были у Анжелы, что, дескать, я оставил их у нее.Гарри смолк и больше на эту тему не сказал ни слова.— Дун потребовал точно сказать, где был Гарри в тот день, когда пропала девушка, к тому же он заметил, что, возможно, ему придется взять у Гарри отпечатки пальцев, — в голосе Фионы смешались негодование и тревога.— Он уверен, что это я убил ее, — сказал Гарри. — Это совершенно очевидно.— Это просто смешно, — опять сказала Мэкки. — Ведь он же тебя не знает.— Где же вы в конечном счете были в тот день? — спросил я. — У вас же может быть прекрасное алиби.— Может быть, — отозвался Гарри. — Но я не помню где. Разве можно с определенностью сказать, что ты делал во вторник днем на второй неделе июня прошлого года?— С определенностью вряд ли, — согласился я.— Если бы это случилось на третьей неделе, — сказал Гарри, — то у меня было бы алиби. Мы были на скачках в Эскоте. Королевские скачки. Собирается вся знать.— У нас есть записная книжка-календарь, где я фиксирую все важнейшие события и встречи. Я просмотрела записи за прошлый год. Никаких помет, относящихся к этому второму вторнику. Никто из нас не помнит, что мы тогда делали.— Может быть, работали, с кем-нибудь встречались? — предположил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106