Я мог бы засесть у телефона в Квантуме и, методично обзвонив всех родственников, убедиться, что они спокойно сидят у себя дома. Правда, сперва я об этом даже не подумал, да и вряд ли смог бы это проделать в таком состоянии, как тогда. Малкольм принял свое обычное снотворное — пару стаканчиков виски — и вскоре уже мирно посапывал в кровати. Я тихо прикрыл дверь между нашими комнатами и залез под одеяло, но еще долго не мог уснуть и лежал с открытыми глазами. Мне было стыдно, что я так испугался в доме. Теперь мне казалось, что бояться было совершенно нечего. Надо же! Я без колебаний мчался со скоростью тридцать миль в час и брал высоченные барьеры сегодня утром в Челтенхеме, и вот пожалуйста: дрожал от страха в пустом доме, ожидая, что кто-то выскочит на меня из темноты! «Храбрость — понятие относительное», — язвительно подумал я, отворачиваясь к стене.
Утром мы вернулись в Беркшир, но доехать до самого дома не смогли. Потому что дорога была заставлена машинами — наверное, весь поселок зачем-то собрался сегодня возле Квантума. Везде было полно машин и народу, машины стояли по обе стороны дороги, люди выходили из них и спешили к Квантуму.
— Что, черт возьми, тут творится? — возмутился Малкольм.
— Бог его знает.
Наконец я нашел, куда приткнуть машину, и мы проделали остальной путь пешком.
Нам пришлось протискиваться через толпу, но, когда Малкольма узнали, перед ним расступились, давая дорогу. В конце концов мы добрались до подъездной дорожки… и застыли точно громом пораженные.
В самом начале дорожка была перетянута красной лентой, возле которой дежурил полицейский. Перед домом стояла «Скорая помощь», полицейские и пожарные машины… Толпа людей в форме озабоченно сновала туда-сюда вокруг дома.
Малкольм покачнулся, потрясенный открывшейся картиной, я ощутил какую-то нереальность происходящего, ноги у меня подкосились… Мы не могли поверить своим глазам.
В самой середине Квантума зияла огромная неровная дыра, чуть ли не половины дома как не бывало.
Люди, толпившиеся вокруг нас, переговаривались:
— Говорят, это из-за газа.
ГЛАВА 10
Мы стояли у дома и беседовали с полицейским. Как дошли до дома — не помню.
Наше появление повергло представителей власти в изумление, но изумление приятное.
Нам рассказали, что взрыв произошел в четыре тридцать утра, грохот и взрывная волна разбудили половину поселка, в некоторых домах повылетали стекла, собаки подняли страшный вой. Несколько человек позвонили в полицию, но, когда дежурная машина добралась до поселка, все уже успокоилось. Никто не мог сказать, откуда донесся взрыв, и до утра полицейская машина кружила по окрестностям. Только к рассвету они обнаружили, что случилось с Квантумом.
Фасад дома вместе с тяжелой старинной дверью вынесло вперед, стена упала на подъездную дорожку. Большая часть второго этажа обвалилась вниз, в гостиную. Ни в одном окне не осталось целого стекла.
— Боюсь, что сзади еще хуже. Собственно, вы можете сами пойти посмотреть. Наконец-то можно сообщить, что жертв нет, — флегматично заметил полицейский.
Малкольм автоматически кивнул, и мы пошли за полицейским налево, обходя дом между кухней и гаражом, по саду вдоль задней стены столовой. Несмотря на предупреждение, мы оба остановились, потрясенные, едва повернули за угол.
На месте гостиной возвышалась гора пыльных осколков кирпича, пластика и дерева. Части мебели силой взрыва вынесло наружу, они валялись тут и там, на траве и в кустах. Спальня Малкольма, которая была как раз над гостиной, превратилась в безобразное месиво бесформенных обломков. Остальные спальни, которые были на втором этаже, тоже провалились вниз. Крыша, с фасада казавшаяся почти целой, сзади была сметена напрочь, старые стропила вздыбились и торчали в небо, как переломанные ребра.
Моя спальня была рядом со спальней отца. Теперь о ней напоминали только обломки досок с пола, полоска пластикового карниза и куски деревянной обшивки, свисавшие с остатков полуобвалившейся стены над провалом.
Малкольма начало трясти. Я снял пиджак и набросил ему на плечи.
— У нас не было газа. Моя мать боялась газа и отсоединила его шестьдесят лет назад, — сказал отец полицейскому.
Холодный ветер взъерошил волосы Малкольма, и отец внезапно показался мне таким хрупким и беззащитным, что даже порыв ветра мог бы сбить его с ног.
— Ему нужно сесть, — сказал я.
Полицейский беспомощно развел руками. Стульев не было.
— Я принесу стул из кухни. Побудьте с ним.
— Со мной все в порядке, — тихо сказал Малкольм.
— Наружная кухонная дверь закрыта на замок, сэр, и я не могу позволить вам пробраться через гостиную.
Я достал ключ, показал полицейскому и пошел к двери прежде, чем он успел меня задержать. Ярко-желтые стены кухни были на месте, но дверь из гостиной сорвало с петель, и в комнате было полно пыли и битого кирпича. Пыль толстым ковром покрывала все вокруг. Пластиковая обшивка потолка обвалилась кусками на пол. Все стекло и фарфор разлетелось на мелкие кусочки. Герань, сорвавшись с полок, валялась на полу. Алые пятна в пыли — последнее, что осталось от Мойры.
Я поднял кедровое кресло Малкольма, единственную вещь, которая оставалась неизменной при всех сменах домашней обстановки, и отнес на улицу, туда, где остался отец. Он рухнул в кресло, по-видимому даже не осознавая, что делает, и прикрыл рот ладонью.
Пожарники и их добровольные помощники растаскивали части завала, которые могли поднять, но перестали так торопиться, узнав, что мы с Малкольмом живы. Двое или трое подошли к нам, высказать соболезнования, но в основном узнать, уверены ли мы, что никого больше не было в доме во время взрыва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111