– улыбнулся Аштон, кланяясь. – Надеюсь, ваша миссия была успешной?
– Да, я передал поручения королевы, – сухо процедил Стюарт. – Если король решит поохотиться в Эссексе, к его приезду все будет готово.
Аштон кивнул, лениво обводя взглядом комнату.
– А ваша жена? Она не сопровождает вас этим утром?
Щеки Стюарта предательски вспыхнули. Пальцы сами собой сжались в кулаки. Ногти впились в ладони.
– Сегодня она осталась у себя.
Аштон тоже кивнул и, слегка хмурясь, принялся изучать свои руки.
– Женщины тяжело переносят беременность, – бросил он, не поднимая глаз. – Кажется, я еще не поздравил вас, Нилсон.
Рука Стюарта непроизвольно опустилась на рукоять шпаги. Нет, он не вынесет всеобщего презрения! Но тут же опомнился. Все равно выбора нет. Только терпеть.
– Меня просили присматривать за вашей женой. Надеюсь, вы не станете возражать, если я нанесу ей визит? – осведомился Аштон, вопросительно склонив голову.
– Если моя жена не возражает, то при чем тут я? – едва шевеля губами, выговорил Стюарт.
– В самом деле, – с легкой улыбкой согласился Аштон. – Доброго вам утра, милорд.
Он снова поклонился и отошел, оставив Стюарта собирать остатки растерзанного достоинства, прежде чем вступить в опасный, злобный, враждебный мир, именуемый залом для аудиенций королевы Марии.
Лайонел тем временем поспешно направился в покои Нилсонов. Никто не найдет ничего неприличного в его желании увидеть леди Нилсон. Подобные посещения вполне одобрялись дворцовым этикетом. И кроме того,"он получил разрешение мужа навестить заболевшую супругу.
Лайонел постучался. Дверь открыла камеристка.
– Леди Нилсон принимает?
– Минутку, сэр. Как доложить?
– Мистер Аштон.
Марта оставила дверь приоткрытой и через секунду вернулась.
– Госпожа примет вас, сэр.
Она отступила, давая ему пройти.
– Благодарю, – бросил он, проходя в спальню.
– Можешь идти, Марта, – велела Пиппа, поднимаясь с низкого стульчика у пустого очага, где она писала письмо сестре. – Мистер Аштон! Какое неожиданное удовольствие! – улыбнулась она, пытаясь сдержать дрожь возбуждения, не обращать внимания на жар в крови, хотя бы до ухода камеристки.
Аштон взял ее руки. Они не были наедине вот уже два дня, с того утра, проведенного на груде скошенной травы.
– Это один из ваших плохих дней, – заметил он, разглядывая ее осунувшееся лицо.
– Был. По крайней мере до этой минуты. Но все еще может измениться.
Он легко коснулся ее губ своими.
– Утро на редкость чудесное. Не стоит проводить его в четырех стенах.
– Не стоит, – согласилась она, сжимая его пальцы. – Что вы предлагаете? .
– Несколько часов на реке. Через полчаса подходите к причалу со стороны кухни.
Он навил "на указательный палец прядь ее волос и освободил, улыбаясь при виде туго закрученной спирали.
– Некоторое время вас не хватятся. Едва заметная тень затуманила ее глаза.
– У вас очень уверенный тон. Лайонел беспечно пожал плечами.
– Я говорил с вашим мужем. Он сказал, что вы решили остаться у себя. Так что никто не станет вас искать.
Пиппа озабоченно свела брови, но все же кивнула:
– Думаю, что это так и есть.
Вряд ли Стюарт возвратится после сегодняшнего не слишком приятного разговора. К тому же он потерял всякое право знать о ее делах, не говоря уже о власти над женой. Пиппа знала, насколько бесплодны гнев и открытое неповиновение, но именно они приносили облегчение.
Лайонел пожалел, что, напомнив о Стюарте, так явно расстроил Пиппу, и все же не видел способа избежать неприятных разговоров.
– Через полчаса, – повторил он, касаясь пальцем ее губ. – Захватите плащ. Сегодня стало прохладнее.
Дверь за ним захлопнулась, и Пиппа провела ладонями по волосам, пытаясь вернуть самообладание. Упорядочить свой мир. Но ее мир, окружающая реальность, казалось, вырвались за границы порядка. Следующие несколько часов она проведет с любовником, на реке, в страстных ласках, теряясь В исступлении пылкого желания и сладострастия. Больше она ничего не хотела. Сердце забилось сильнее, низ живота горел, лоно томительно ныло.
Но тем не менее она не могла игнорировать другую реальность, свое настоящее. Она носит ребенка своего мужа. Рано или поздно с этим придется считаться.
Ну а пока ее ждет утро на реке, и домашнее платье, в котором она была, совсем не годится для выхода.
– Марта, принеси мне красный дамасский шелк с нижней юбкой, вышитой золотом.
Взяв щетку, Пиппа пригладила волосы, наслаждаясь видом того, как они ложатся роскошными упругими локонами. Похоже, беременность имеет свои хорошие стороны. Волосы немного потемнели, стали гуще и пышнее. Грудь тоже стала заметнее. Может, когда пройдет тошнота, Пиппа даже сумеет найти удовольствие в своем состоянии.
Эта мысль еще больше подняла настроение.
Одевшись в нарядное платье, забрав волосы серебряной филигранной сеткой и небрежно накинув на плечи плащ из черной тафты, она вышла из комнаты обычной быстрой, легкой походкой.
Лайонел ждал у кухонного причала, куда прибывали барки с продуктами. Вокруг сновали слуги, тащившие связки дичи, говяжьи и бараньи туши из королевских поместий. В воздухе стоял запах крови и гниющих овощей. Накормить двор – дело сложное и требует немалых трудов. Багровый от ярости королевский смотритель винных подвалов кричал на поставщика, привезшего бочонок мальвазии вместо заказанного портвейна.
Но спокойствие и неподвижность Лайонела, его обычная отрешенность среди общего хаоса словно делали его невидимым. Еще издали заметив Пиппу, он стал украдкой наблюдать за ее приближением. Она почти бежала. Плащ развевался на ветру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123