Лайонел стоял позади Лонгтона и, критически хмурясь, наблюдал за маневрами. Пиппа, считавшая, что среди его талантов числится искусство морехода, ничуть этому не изумилась. Как единственный сын владельца торговой флотилии, он в юности наверняка провел немало времени, изучая и это ремесло.
Она повернулась к поручню, боясь, что лицо выдаст ее мысли. Последние три дня они почти не покидали капитанской каюты и любили друг друга всеми возможными способами, иногда нежно, иногда неистово и неукротимо. И теперь каждый клочок ее тела млел в неге удовлетворенных желаний. Но о будущем не было сказано ни единого слова. Впрочем, как и о прошлом. Оба словно боялись омрачить нынешнее счастье их единения.
Но теперь время пришло. Она без расспросов знала, что Лайонел не останется с ней в безопасном месте. Он не имеет права так просто исчезнуть из своего мира: у него были обязательства перед людьми, которым могла грозить опасность из-за незнания нынешней ситуации. Кроме того, ему нужно было распространять сведения.
Пиппа даже мысленно не могла представить своего будущего. В глазах церкви и закона она по-прежнему замужняя женщина. Ее дитя получит имя Стюарта, но будет расти в изгнании. Ей придется жить вдали от общества и людей, пока опасность не минует. Но сможет ли она когда-нибудь без страха выйти из тени?
За спиной раздались шаги Лайонела. Пиппа с вымученной улыбкой обернулась, чтобы приветствовать его. Но глаза оставались печальными, и он легко прочел ее мрачные мысли. Он был уверен, что она думает об их разлуке, о тех одиноких месяцах, которые лежат впереди. По правде говоря, он сам не знал, как вынесет все это. Но им нужно держаться. Беды когда-нибудь кончатся, и враги Пиппы оставят ее в покое.
Но сейчас он не хочет об этом говорить. Еще будет возможность сегодня вечером, когда они останутся одни.
– Здесь мы сойдем на берег, – объявил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее запрокинутое лицо.
– Но как мы проберемся через рифы?
Лайонел рассмеялся, явно считая вопрос абсурдным:
– Ах ты, Фома неверующий! Я делал это много раз, любимая. Но проход открывается только на полчаса в этой точке прилива, так что нужно плыть немедленно.
К ним подошел Робин. Судя по мрачной физиономии, у него тоже были некоторые сомнения насчет успеха высадки.
– Лодка уже в воде. Пусть первой идет Луиза?
– Да. Пусть сядет на дно, поближе к мачте. Нужно, чтобы нос задрался выше.
Лайонел обнял Пиппу за талию и подвел к трапу, перекинутому через поручень.
Робин прыгнул в лодку и держал трап, пока Луиза спускалась, плотно сжав губы. Она устроилась на дне лодчонки, в месте, указанном Робином.
– Теперь ты, – велел Лайонел. – Сядешь рядом с Луизой.
Пиппа перекинула ногу через поручень, нащупала первую ступеньку и быстро сошла вниз, отказываясь думать об алчной зеленой воде, бурлившей внизу в ожидании жертвы. Робин продолжал держать трап и, когда она оказалась у самого дна, подал ей руку.
Было ужасно холодно, и свет быстро мерк на сереющем небе. Борт «Морской грезы» возвышался над ними как гора, и Пиппа чувствовала, что покидает падежное убежище ради неопределенности грозного моря.
Лайонел присоединился к ним и отвязал линь, соединяющий шлюпку с судном. Сам он сел на корме, положив руку па румпель. Робин, не дожидаясь приказа, стал ставить маленький грот – единственный парус на шлюпке.
Лайонел повернул румпель, и шлюпка пошла сначала по ветру, а потом, когда парус наполнился, правым галсом. Она легко скользила по волнам, и Лайонел что-то мурлыкал себе под нос с беспечностью, которая неизменно ободряла Пиппу, пусть даже иногда немного раздражала. Кроме того, она успела узнать, что у него совсем не было слуха.
Лайонел посмотрел на Пиппу, сидевшую спиной к мачте с поднятыми к подбородку коленями, и подмигнул.
– Похоже, подобные развлечения не в твоем вкусе.
– Совершенно верно, – согласилась она.
– Видишь эту рукоятку в дне лодки, у твоей правой руки?
– Да.
– По моему приказу сильно ее дернешь, чтобы поднять центральную доску. Только нужно делать это быстро, иначе мы окажемся на камнях.
Пиппа кивнула. Сознание доверенного дела каким-то образом уменьшало тревогу. Ей поручена роль, и отныне она перестала быть беспомощной невежественной Дурочкой. Она напряженно ждала, не сводя глаз с приближавшегося скалистого рифа. Он выглядел несокрушимым. Монолитным.
И тут она увидела это. Крохотный проход между камнями. За этим проходом серебрилась спокойная вода и виднелся отрезок песчаного пляжа.
Лайонел снова пустил лодку по ветру. Парус громко хлопал.
– По моей команде, Робин.
– Есть, капитан.
Робин приготовился спустить грот. Лайонел пристально наблюдал за течением, ожидая момента, когда волна поднесет их к проходу. Он лег на правый галс. Пора…
– Давай! – крикнул он. Робин убрал парус.
– Пиппа!
Пиппа дернула за рукоятку, и средняя доска взлетела вверх. Маленькая лодка прошла через отверстие в рифах гладко, как по маслу, и через минуту уже подпрыгивала на мирных водах маленькой бухточки.
Лайонел удовлетворенно улыбнулся и направил лодку к берегу.
– Добро пожаловать в Финистср.
– Просто чудо, – выдохнула Пиппа, оглядываясь. Риф, казалось, закрылся за ними.
Лайонел выпрыгнул на берег, с помощью Робина вытащил лодку и протянул руки Пиппе.
– Ну вот, даже ног не замочишь.
Она позволила ему поднять ее и поставить на мокрый песок. Робин перенес Луизу, и все четверо уставились на возвышавшуюся над ними скалу.
Лайонел опустил мачту и оттащил шлюпку подальше от прибоя.
– Ты оставишь ее тут? – спросила Пиппа.
– Она понадобится мне завтра днем, чтобы вернуться на «Морскую грезу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123