леди Нилсон с младенцем, растущим в ее чреве. А разве есть лучший способ расстроить план, чем самому участвовать в его выполнении?
Последняя мысль вызвала презрительно-горькую улыбку на его губах. Он уже все продумал. Сейчас главное – войти в доверие к Пиппе, и, кажется, ему это уже почти удалось.
Спокойствие одной женщины – ничтожная цена за много тысяч спасенных жизней и за осуществление давно лелеемой мести.
Так он твердил себе, покидая рощу и направляясь туда, где раздавались музыка и веселые голоса.
– Скажи, Марта, как ты считаешь, твоя госпожа здорова?
Камеристка повернулась на звук голоса лорда Нилсона.
– О, сэр, вы меня напугали! Я и не слышала, как вы вошли.
– Ты была занята, – заметил Стюарт с очаровательной улыбкой. – Весь день проводишь в заботах о моей жене.
Марта, благодарно кивнув, расправила складки бархатного платья, которое собиралась повесить в гардероб.
– Делаю, что могу, милорд.
– И это чистая правда.
Он плотно закрыл дверь и с обманчиво небрежным видом прислонился к косяку. Не хватало еще, чтобы Пиппа неожиданно вернулась и застала его за разговором с Мартой!
– Итак, Марта, ты ничего особенного не заметила? И моя жена в добром здравии?
Марта поколебалась. Госпожа не удостаивала ее своим доверием, что в равной степени злило и смущало камеристку. Неужели леди Пиппа воображает, что женщина, денно и нощно ухаживающая за ней, не заметит отсутствие месячных, бледность кожи, приступы тошноты по утрам? Может, просто сама не распознала признаков? Да нет, вряд ли. Леди Пиппу нельзя назвать наивной девчонкой.
Но в таком случае почему держит свою беременность в секрете? Срок уже достаточно велик, чтобы убедиться самой.
Марта задумчиво поджала губы.
– Ну, девушка? – резко подстегнул ее Стюарт, нетерпеливо прищурясь.
Марта решила, что нужно войти в милость к хозяину. В конце концов, леди Пиппа не просила ее сохранить тайну.
– Миледи ничего не говорила, сэр, но думаю, она ждет ребенка, – призналась Марта, потупив взор и скромно сложив руки на животе.
Стюарт едва не пошатнулся от облегчения. Значит, все кончено. Никогда больше ему не придется нести опоенную жену в ту проклятую комнату. Не придется играть в гнусную игру. Отныне его жена станет предметом заботы и собственностью испанцев.
Вслед за облегчением нахлынули отвращение и страх. Что теперь будет с ними со всеми? Пиппа в безопасности, пока носит ребенка Филиппа. Ее муж необходим для роли гордого папаши. Но как только дитя родится…
Впрочем, может, он сумеет использовать беременность, чтобы поторговаться? Вымолить свободу для Гейбриела? Собственная судьба ему не важна, он заслуживает всего того, что уготовили ему Филипп и его приспешники, но Гейбриел ни в чем не повинен. И ничего не ведает.
Стюарт кивнул Марте и поспешно покинул комнату. Есть вещи, над которыми не стоит размышлять. Что сделано, то сделано. Остается воспользоваться благоприятным моментом и попытаться извлечь некоторую выгоду для себя, сообщив радостные новости всем заинтересованным лицам.
Стражники, охранявшие зал совета, почтительно вытянулись при виде Нилсона.
– Его королевское величество там? – заносчиво осведомился он.
– Да, милорд. Вместе с ее величеством королевой и своими ближайшими советниками.
– Прекрасно. Пожалуйста, доложите, что лорд Нилсон молит об аудиенции.
– Немедленно, милорд.
Стражник с поклоном постучал в дубовую дверь своей пикой. Другой стражник открыл дверь изнутри. Они о чем-то пошептались, и дверь снова закрылась.
Стюарт терпеливо ждал, меряя шагами узкую приемную
– Их величества примут вас немедленно, лорд Нилсон.
Он отвернулся от окна и, не отвечая на поклон стражника, вошел в обшитый панелями зал, где на возвышении, под балдахином цвета Тюдоров, восседали Филипп и Мария. У их ног, за длинным совещательным столом, расположились члены совета Филиппа и, конечно, Симон Ренар. Все выжидающе уставились на Стюарта, но никто не предложил ему сесть.
Он встал у торца стола и низко поклонился их величествам, прежде чем удостоить придворных кивка.
– Мадам, сир, милорды, я принес новости.
– Надеюсь, приятные, – лениво протянул Руй Гомес.
– Насколько мне известно, леди Нилсон беременна, – объявил Стюарт, хотя слова застревали в горле. Общее нескрываемое презрение просто ощущалось в воздухе, хотя его нельзя было сравнить с тем, что сам он испытывал к себе при ползя к ним с этой позорной исповедью.
– И ее состояние подтвердил врач? – осведомилась королева, слегка подавшись вперед.
– Нет, мадам. Ее камеристка.
– И разумеется, сама леди Нилсон.
– Пока еще нет, мадам, – со все возрастающей неловкостью пробормотал он, ощущая, как в ложбинке между ключицами, под крахмальным воротником, собирается пот. – Я успел только поговорить с камеристкой. Жена пока ничего мне не говорила.
– Что же, надеюсь, вы не слишком поспешили уверить нас в ее беременности, – вмешался Симой Ренар, постукивая по столу отягощенными перстнями пальцами.
– Камеристки такие вещи обычно узнают первыми, – заверил Гомес. – Но я предлагаю, милорд, немедленно получить заключение доктора и потолковать с женой. А до этого мы подождем праздновать.
Его холодный взгляд леденил кровь. Стюарт выпрямился и впервые с тех пор, как столкнулся с наглостью своих мучителей, смело ринулся в бой.
– Не стоит сомневаться, сэр, – огрызнулся он. – И теперь я попросил бы заверений в том, что Гейбриел будет освобожден от своих обязанностей на службе у вашего величества и получит разрешение покинуть дворец, как было условлено.
Симон Ренар насмешливо поднял брови:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123