Немного погодя, она прямо спросила:
– Мой опекун нанял тебя в конюхи или телохранители?
– В зависимости от ситуации, миледи. И того и другого понемногу… как обстоятельства сложатся.
Интересно, она в самом деле увидела легкую улыбку, маячившую в уголке его жестких губ, или ей все показалось? Она решила, что все-таки видела.
– Но разве тебя касается, куда я еду и с кем говорю, пока мне не грозит никакая опасность?
Малколм продолжал смотреть куда-то вперед.
– А уж об этом мне судить, миледи.
– Вот как… – Луиза немного подумала. – И ты обязан докладывать моему опекуну о каждой поездке?
Малколм не повернул головы.
– И об этом мне судить, миледи, – упрямо повторил он.
– Это не слишком вежливо, Малколм, – заметила Луиза. Он искоса глянул на нее, и Луиза поняла, что была права насчет улыбки.
– У вас уже есть дуэнья. Похоже, еще в одной вы не нуждаетесь.
– Обещаю не сделать ничего, что поставило бы тебя в сложное положение, тем более что ты не считаешь себя обязанным служить второй дуэньей.
– По мне и это хорошо, миледи, – кивнул Малколм и снова уставился в пространство.
Они ехали в дружелюбном молчании, пока не добрались до маленького парка, который начинался от реки и окружал дворец Уайтхолл с трех сторон. Луиза удивилась, обнаружив, что парк открыт для посещений. Величественные королевские дворцы в Испании стояли за оградой, а у ворот дежурила стража. Здесь же среди цветочных клумб по усыпанным гравием тропинкам в тени деревьев гуляли простые лондонцы и ярко одетые придворные. Впрочем, одни игнорировали других, словно жили в совершенно разных мирах. Вероятно, так оно и было.
Но Луиза обращала внимание только на придворных. И исключительно на мужчин.
– Я бы хотела проехать к реке, – бросила она.
– Как угодно, миледи.
Малколм направил коня по тропинке, вьющейся среди деревьев. Им навстречу попалась компания мужчин, о чем-то тихо говоривших между собой. Заметив всадников, они расступились, и Луиза решила воспользоваться представившейся возможностью. Украдкой глянув на Малколма, она натянула поводья. Малколм придержал коня и двинулся вперед медленным шагом.
– Милорды? – с улыбкой начала она.
Придворные мгновенно остановились.
– Мадам? – вопросительно отозвался один, и все одно временно поклонились.
– Я хотела бы узнать, знакомы вы с неким лордом Робином из Бокера?
– Разумеется, мадам. – Говоривший выступил вперед. – Лорд Робин известен всем нам.
– В таком случае не могу ли я попросить вас передать ему это?
Луиза вынула из кармана платья кусок пергамента, сложенный и запечатанный воском, и протянула незнакомцу Тот выступил вперед и взял пергамент.
– С большим удовольствием, мадам. А что ему сказать? От кого это послание?
Его взгляд казался одновременно любопытствующим и хищным, и Луиза, молниеносным движением, в котором отразилась вся надменность рода Мендоса, накинула на лицо мантилью.
– Он поймет, когда вы отдадите письмо, сэр, – ледяным тоном пояснила она.
Придворный снова поклонился и, иронически усмехаясь, отступил.
– Ну и ну, – пробормотал он, похлопывая пергаментом по ладони и глядя вслед даме. – Что это Робин затевает? Он никогда не гонялся за юбками, да еще за испанскими. Интересно, откуда она?
– Никогда не видел раньше! – воскликнул один из его спутников. – Такое личико не скоро забудешь! Робин просто обязан все нам рассказать.
Дружно, смеясь, компания направилась ко дворцу.
– Ну что, миледи, хотите повернуть обратно? – поинтересовался Малколм. – Думаю, ваши дела здесь закончены?
– Но я еще не скакала галопом! – возразила она, отбрасывая мантилью. – Я обещала себе и Криме, что пущу ее в талон!
– Вдоль берега тянется большой луг, – смиренно кивнул он.
– Веди меня, Малколм! – потребовала Луиза.
Пиппа стояла у окна спальни, глядя на сад, томившийся под полуденным зноем. Лоб женщины покрывала пленка пота. К горлу подступала слабая, но неотвязная тошнота.
Пиппа принялась гладить шею большим и указательным пальцами. Похоже, она беременна. Правда, задержка у нее всего на неделю, но раньше месячные неизменно приходили вовремя. Груди набухли и стали чересчур чувствительными, как всегда перед началом кровотечения, но она всем своим существом ощущала, что понесла. Одна из тех ночей, когда Стюарт приходил к ней тайком, дала плоды.
Он, разумеется, будет доволен.
Пиппа оглянулась на постель с резными позолоченными столбиками и богато вышитыми занавесями. С самой их ссоры после турнира он ни разу не пришел в спальню. Она проводила одинокие целомудренные ночи и просыпалась такой же одинокой и нетронутой.
Вошедшая с охапкой чистого белья Марта бросила на хозяйку проницательный взгляд.
– Что-то не так, мадам?
– Нет, – покачала головой Пиппа, отходя от окна. – Все в порядке.
Марта поджала губы и скептически промолчала. Она знала куда больше о состоянии здоровья леди Нилсон, чем подозревала последняя.
Послышался стук, и Марта, положив ношу на постель, открыла дверь.
– Это лорд Робин, мадам, – возвестила она, отходя в сторону.
– Спасибо, Марта. Можешь идти, – велела Пиппа.
Камеристка, присев, удалилась. Робин повернул ключ в скважине.
– Ты написала леди Елизавете?
– Да, вот письмо.
Она подошла к окованному железом сундучку, стоящему на пристенном столике, и открыла его висевшим на поясе ключиком.
– Когда ты едешь?
– Сегодня вечером. В Бакингемшире у меня несколько остановок. Я везу депеши лорду Расселу, стойкому стороннику Елизаветы, а также Уильяму Тейму в Рикоте. Он не так предан Елизавете, но я надеюсь кое в чем его убедить. Думаю пробыть в отлучке не больше недели, – сообщил Робин, сунув письмо во внутренний карман камзола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123