Леди Эмми внимательно наблюдала за тем, как он расхаживает от стены к стене. Он не заметил, как вошла тетя Адела, как обе дамы обменялись заговорщическими улыбками. Ранд весь ушел в свои мысли.
Дверь герцогской спальни была заперта, и он замедлил шаг, приближаясь к ней. Ранд всегда был уверен в себе, он знал, что поступает правильно, а выходит, что это совсем не так. Что же можно сделать? Как исправить такое страшное количество ошибок, тем более, что теперь он сомневается в каждом своем действии? Он взялся за ручку двери, потом постарался восстановить дыхание, и лишь после того, как это ему удалось, отворил дверь и вошел внутрь.
Силван сидела и смотрела в только что обновленные окна — над ними потрудился стекольщик. Или она делала вид, что глядит в окно. Потому что шторы были опущены с намерением не пропустить в комнату ни единого луча утреннего солнца.
Словом, Ранд понял, что, предприми он что угодно, вряд ли получится хуже. Настолько худо уже было.
— Привет, жена. — В полумраке он увидел, Как она поворачивает к нему голову. Он подошел к окну и поднял шторы. Яркое солнце хлынуло в комнату, и Силван закрыла глаза руками. Ранд с деланной веселостью сказал:
— Я на прогулку собираюсь. Пойдем со мной.
— В другой раз, — Она отняла руку от глаз, но на него по-прежнему не глядела, — Ты не заболела?
— Да нездоровится что-то.
— Может, у тебя твои дни настали? Она покачала головой.
— Нет.
— Гм. — Он взял ее за подбородок и поверил к себе. Какое-то мгновение она беззащитно смотрела на него, потом опустила голову, как будто боялась взглянуть правде в глаза. Ясно было одно: в этой ее опечаленности есть что-то болезненное.
— Пойдем со мною, — уговаривающе произнес он. Голос прозвучал хрипловато. — С тех пор, как мы приехали, ты так редко выходишь из дому.
— Знаешь, эта буря, ну, которая застала нас, когда мы подъезжали к Малкинхампстеду, она меня напугала.
Все это звучало почти по-детски, она оправдывалась, не надеясь при этом, что кто-то поверит ее оправданиям. Он разумеется, не поверил, зато еще раз убедился, как права была его мать.
— Ты испугалась? Да что может устрашить женщину, которая меня не боялась, когда я был вне себя от ярости? Я уж не говорю о том, что эта женщина не отступила даже при виде привидения со здоровенной дубиной.
— И ты, и тот призрак — всего лишь люди. Мужчины. Но если опять разразится ураган, я окажусь в его власти. Это совсем не одно и то же.
Ранд поглядел на силуэт своей жены и подивился: неужто она не понимает, что на свету все становится прозрачнее, в том числе и то, что у нее на душе. Во всяком случае, то, что написано на ее лице, читается куда легче. Напугана она, это да, но не бури она боится. На женщину, которая с таким удовольствием блуждала по всему Клэрмонт-курту, забираясь в самые неизведанные уголки, это было как-то не похоже.
— Силван, послушай, со времени той бури еще ни одного дождя не случилось. А скоро октябрь. Ты потом локти будешь кусать от досады — что просидела взаперти такие славные деньки. Пошли, а? Навестили бы наше любимое место. Вспомнили бы там вместе кое-что.
Губы ее приоткрылись, и она взглянула на него с такой обнаженной тоской, что у Ранда заныло сердце. Ее задело воспоминание о Буковой ложбине и его предложение сходить туда.
И тогда он ответил за нее так, как хотел бы, чтобы ответила она:
— Идем. Я скажу Бетти, чтобы она собрала для нас корзину.
— На самом деле.., я не хочу…
Но Ранд уже был у двери.
— Одевайся. Переодеться в прогулочное платье ты сможешь минут за двадцать. Значит, через полчаса я жду тебя.
— Не знаю уж…
— Я тебя жду у парадного входа. Если тебя там не будет, приду сюда и все равно заберу тебя на прогулку. — Он не стал дожидаться ее возражений, а просто закрыл за собой дверь и двинулся на кухню. Лицо его нахмурилось. Видно, и правда он что-то делал не так, если ее хрупкое Доверие к нему куда-то подевалось. Сейчас самое время взяться за ее исцеление. Неужто ему это не под силу? Смогла же она показать ему, как это делается, когда он разуверился в себе.
В то время как Ранд спускался по ступенькам вдруг шумно распахнулась парадная дверь, в прихожую ворвался резкий ветер. — Дорогу блудному сыну! — услышал Ранд смеющийся возглас.
— Джеймс! — Ранд соскочил со ступенек и больно ударился ногами о твердый пол.
— Ранд! — Джеймс прыгнул из дверного проема и, поскользнувшись на скользком парапете, еле удержался. Оба дружно захохотали.
Ранд не стал обращать внимания на раздражающее жжение в ногах после неудачного прыжка и, смеясь, обратился к брату:
— Что-то не очень ты похож на изможденного дорогой путника.
— Но я самый настоящий усталый путник. — Джеймс драматическим жестом приложил ко лбу тыльную сторону ладони. — Пять дней в пути. Прямо из Лондона.
— Я за трое суток успевал, — заметил Ранд.
— Да, но боюсь я, тебе при этом не приходилось задерживаться и тратить свое время на одинокую вдовствующую графиню, нуждающуюся в моем личном внимании. — Джеймс подмигнул и ухмыльнулся.
— Верно, этого не было. Зато я вез Силван. Явное облегчение Джеймса было искренним.
— Так ты смог настоять на своем и привез ее домой, так, что ли?
— А куда она денется?
— И то правда. — Джеймс выглянул на улицу и завопил:
— Эй! Вы что, поосторожней не можете? Снимайте поклажу аккуратно, а не швыряйтесь чемоданами. Слышите, вы?! — Он высунулся из открытой двери, распекая нанятых носильщиков, а потом увидал Джаспера и закричал еще громче:
— Эй! Джаспер, сюда! Надо приглядеть за этими пустоголовыми. Ясно? — И добавил раздраженно:
— Тупицы чертовы. Ничего нельзя им доверить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127