И что же Ц шагу не ступи? Пусть покойники заботятс
я о своих мертвецах. Мы живые, мы хотим крепко стоять на ногах, расширяться
.
И опять знаменитый и модный Семираев написал пару портретов, и все сканд
алы постепенно ушли, потонули, забылись. И вот уже прагматический жэк тре
бует заплатить излишки за мастерскую Ц я безропотно, за год вперед. А пот
ом в свою очередь потребовал у жэка, чтобы мастерскую приняли на баланс, в
несли в инвентарный план, Ц и принимают, и вносят. А еще через год я принес
в контору справку, что как член Союза художников на основании постановле
ния Совета Народных Комиссаров имею право на пользование дополнительн
ой площадью, и за излишки платить перестал.
Все текло к лучшему в этом лучшем из миров. И все плохое забывалось. Сейчас
профессор Семираев просто занимает два верхних, на собственные средств
а переоборудованных этажа в старом, переполненном жильцами особняке. Пр
офессора не волнует неухоженный, с вонючими мусорными баками двор, куда
приходит по утрам его служебная "Волга", грязь на лестницах, пахнущих доре
волюционными старухами и кошками, слесаря, на троих распивающие в подъез
де, в который когда-то, придерживая стальную шпагу, вбегал третьестепенн
ый поэт XVIII века. Профессор так любит эту часть города, нетронутость ее стар
инной культуры, что ни за что не переедет ни в одну современную художеств
енную мастерскую. (Хотел бы он, правда, знать, где это сейчас строят для жив
описцев такие мастерские.) Да Семираев и сам Ц культура, и вряд ли справед
ливо лишать ее столицу.
Пусть в его квартире и беспорядок, даже не совсем живописный. Беспорядок,
но не безответственность! Слишком много слесарей клубится в подъезде? Но
профессор не такой уж неприспособленный к жизни дурачок, поэтому, естес
твенно, его квартира подключена к электронной охране, к пульту. И если кто
-нибудь прислонится только к скромной входной двери в квартиру, обитой с
тареньким ветшающим дерматином, либо тронет стекло в высоких, как башни,
фонарях мастерской, на пульте в ближайшем отделении милиции сразу разда
стся тревожный сигнал, и уже через пять минут желтая милицейская "канаре
ечка" подлетит к дому, и лихой наряд начнет шуровать на лестничной клетке
и крыше. Дороговаты эти услуги, но мы за ценой, как говорится, не постоим!
А что квартира без настоящей, разворотливой хозяйки? Улей без пчел. И соты
есть, и цветов вокруг благоухание, а не жужжит ничего окрест, значит, и мед
а нет.
Улей был, злость была, молодые зубы, страсть выгрызть себе место в жизни, т
ерпение были, непогрешимая Ц от природы Ц верная рука была, да дружба мо
лодого тогда Ивана Матвеевича. Тогда иногда я называл его еще Иваном, а ко
гда изредка выпивали в мастерской, обращался и на "ты", но уже тогда Иван Ма
твеевич вращался в высоких сферах. Я рано распознал в нем птицу высокого
полета. Хотя не по центральным вращался он, как сейчас, орбитам, а вроде сп
утника, в сторонке, но дружба его и тогда была почетна и полезна: человек п
ри должности, со связями, услугами богат. А что с меня за ту дружбу было взя
ть? Нечего! Разве только ключ от мастерской, когда с какой-нибудь сотрудни
цей надумает провести время в приватной обстановке. На этот случай в хол
одильнике всегда мерзла бутылка шампанского, лимон хранился, ветчина да
бутылка коньяка для "шлифовки" Ц свободных денег у него никогда не водил
ось ни раньше, ни теперь. И конечно, о всех юношеских шалостях Ивана Матвее
вича я молчал. Мертво. Как граф Монте-Кристо. Иван умел быть благодарным. Д
ружба его была верна и выгодна.
Он-то мне и сказал, вернее, напомнил, о чем и сам я догадывался: "Юрий Алексе
ич, тебе надо жениться. И чтобы старые слухи закрыть, и потому что без жени
тьбы тебе ходу не будет". Иван Матвеевич и познакомил меня с Сусанной. Верн
ее, вслух помечтал.
Нам тогда было лет по тридцать шесть Ц тридцать семь, возраст самый пере
ходный, радикулитный, соли за то время, что мы в юности поели и попили, на су
ставах понаросло Ц поясницу утром не разогнешь, вот Иван Матвеевич и за
частил по медицине. А попал в руки Сусанны: почти кандидат наук, новые мето
ды. Именно с легкой руки Ивана Матвеевича и пошла о Сусанне громкая слава
по начальству.
И про женитьбу он завел разговор уже с прицелом. "Есть, Ц сказал, Ц у меня
на примете для тебя, Юрий Алексеич, одна женщина. Оба вы друг другу подойде
те, будете друг друга подпирать. Натуры артистические. Растете, оба проби
ваетесь к жизни. Я ей тоже о тебе рассказал". Ц "Ну, тогда познакомьте". Ц "Н
ет, Ц ответил Иван Матвеевич, Ц знакомить я вас не буду. Она познакомитс
я с тобой сама. Она женщина неожиданная". Ц "А как хоть, скажите, ее зовут".
Ц "Не скажу, со временем сам узнаешь". Я тогда о Сусанне не знал, ни что она в
моду вошла, ни даже того, что многие лечатся у нее, ни того, что оба мы в прин
ципе и з о б р а ж а е м свою особенность, свою уникальность и свой талант. А м
ожет быть, все изображают, а потом эта масса и переходит в свое качественн
ое изменение, сгущается, как материя, сжимается, как галактика, в то, что че
ловеческая молва называет талантом?
Стоял июль, жаркий, парной. Надо было уезжать из Москвы, но еще загодя, в кон
це июня, меня пригласил на день рождения знаменитый композитор, чей порт
рет я тогда только что закончил. На такие мероприятия ходить мне неинтер
есно, но надо. Должно было быть много народа, а в толчее лучше всего заводи
ть нужные знакомства. Всегда не знаешь, где потеряешь, а где найдешь. Я выр
аботал в себе привычку: к таким вещам относиться как к работе, как к необхо
димой, хотя и скучной, ее части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45