Теперь он мне позвонил.
Я отправился в здание суда и, пошарив по полкам со старыми делами, не нашел никакого официального обвинения, выдвинутого против Сэма Раффина. Спросил у шерифа Коули, имеется ли у него действующий ордер на его арест. Не ответив на мой вопрос, он пожелал узнать, зачем я копаюсь в таком старом деле. Я настаивал: будет ли Сэм арестован, если приедет домой? И опять не получил прямого ответа.
— Вы бы поостереглись, мистер Трейнор, — предупредил шериф, но ничего не объяснил.
Я отправился к Гарри Рексу и стал расспрашивать его о легендарном контракте за голову Сэма. Он описал своего клиента, сержанта Дюрана: отставной морской пехотинец, горячая голова, отличный стрелок из любого вида оружия, кадровый полицейский, который не мог пережить позора, коим запятнала его жена своей изменой, он видел единственный достойный для себя выход в том, чтобы убить ее любовника. Сначала он подумывал о том, чтобы убить ее, но не захотел садиться в тюрьму. А за убийство черного ему скорее всего ничего бы не грозило. В округе Форд жюри могло оказаться весьма к нему снисходительным.
— Причем он решил сделать это сам, — добавил Гарри Рекс. — Чтобы сэкономить пять кусков.
Ему явно доставляли удовольствие все эти жестокие подробности, хотя он признался, что не видел своего клиента уже года полтора и не знает, не женился ли мистер Дюран снова.
* * *
В четверг, в полдень, мы уселись за стол на веранде мисс Калли и возблагодарили Господа за изысканные блюда, которые нам предстояло отведать. Исав, как всегда, был на работе.
Летом, по мере созревания овощей, обеды все чаще становились вегетарианскими. Салаты из красных и желтых помидоров, огурцов и лука, приправленные уксусом, каролинские бобы, стручковая фасоль, горошек, репа, кабачки, вареный картофель, вареные початки молодой кукурузы и всегда горячий хлеб из кукурузной муки. Теперь, когда стало прохладнее и начали желтеть листья, мисс Калли снова готовила более аппетитные блюда: жаркое из утки или ягненка, чили, свиные колбаски с гарниром из красных бобов и риса, а также коронное блюдо — свиные отбивные.
В тот день она подала цыплят с клецками. Я ел медленно, как она меня учила, и где-то в середине обеда сказал:
— Мне звонил Сэм, мисс Калли.
Она замерла, проглотила и только потом задала вопрос:
— Как он?
— Хорошо. Он хочет приехать домой на Рождество. Сказал: «Все приедут, и я хочу».
— Вы знаете, где он? — спросила она.
— А вы?
— Нет.
— Он в Мемфисе. Мы собираемся завтра встретиться с ним.
— Зачем вам встречаться с Сэмом? — Мое вторжение в их семейные дела, похоже, насторожило ее.
— Он просит, чтобы я ему помог. Макс и Бобби рассказали ему о нашей с вами дружбе, и он решил, что я — белый, которому можно доверять.
— Это может оказаться опасным.
— Для кого?
— Для обоих.
Врача мисс Калли беспокоил ее вес. Порой и ее он беспокоил, но не слишком. Когда на столе стояли особо калорийные блюда вроде жаркого или цыпленка с клецками, она клала себе в тарелку совсем немного и долго пережевывала каждый кусок. Новость о Сэме дала повод вообще забыть о еде. Мисс Калли сложила салфетку и начала рассказывать.
* * *
Сэм покинул дом глубокой ночью и на автобусе компании «Грейхаунд» отправился в Мемфис. По приезде позвонил родителям и сообщил, что добрался благополучно. На следующий день друг семьи на машине отвез ему вещи и деньги. По мере того как история об Айрис распространялась по городу, у Калли и Исава оставалось все меньше сомнений в том, что полицейские полны решимости убить их младшего сына. Патрульные машины притормаживали возле их дома в любое время дня и ночи, раздавались анонимные телефонные звонки с угрозами и грязными оскорблениями.
Мистер Кон подал в суд какое-то заявление. Неоднократно назначались слушания, на которые Сэм не являлся. Официального обвинительного акта мисс Калли так и не видела, впрочем, она и не знала, как выглядит документ.
Мемфис казался слишком близким, и Сэм перебрался в Милуоки, где несколько месяцев жил у Бобби. С тех пор вот уже два года он кочевал от одного родственника к другому, всегда по ночам, всегда опасаясь быть схваченным. Старшие дети часто звонили родителям и раз в неделю писали письма, но имя Сэма никогда не упоминалось из страха выдать его — разговор могли подслушивать.
— Он совершил ошибку, вступив в связь с такой женщиной, — сказала мисс Калли, пригубив чай. Мне успешно удалось испортить обед ей, но не себе самому. — Но ведь он был так юн. И не он же, в конце концов, ее соблазнил.
* * *
На следующий день я стал неофициальным связным между Сэмом Раффином и его родителями.
Мы встретились в кафе торгового пассажа в южной части Мемфиса. Прежде чем материализоваться ниоткуда и сесть за мой столик, Сэм минут тридцать издали наблюдал за мной. Два года тайных скитаний научили его кое-каким хитростям.
На юном лице лежала печать беглеца: он постоянно озирался по сторонам и, несмотря на все попытки смотреть в глаза собеседнику, лишь несколько секунд мог выдержать зрительный контакт. Меня нисколько не удивило, что речь его была правильной, интеллигентной и любезной. Сэм выразил искреннюю признательность за мою готовность стать его «представителем» и выяснить, можно ли ему помочь. Поблагодарил за доброе отношение к его матери — в Милуоки Бобби дал ему прочесть мой очерк. Мы поговорили о его родных, о его переездах из Лос-Анджелесского университета в Дьюк, потом в Толедо, потом в Гриннелл, штат Айова. Ему страшно надоело бегать, хотелось, чтобы вся эта кошмарная история наконец разрешилась и можно было вернуться к нормальной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127