— Вполне вероятно, что будет выставлена на продажу газета округа Полк. Откровенно говоря, мы подумываем о том, чтобы купить ее, если вы откажетесь. Это обойдется намного дешевле.
— Снова давите? — заметил я.
У «Полк каунти геральд» было четыре тысячи подписчиков и очень слабое руководство. Я регулярно просматривал это издание.
— Я не давлю, просто выкладываю все карты на стол, — возразил Макгру.
— По-настоящему я хочу полтора миллиона, — заявил я.
— Уилли, это слишком.
— Согласен, немало, но вы все себе вернете. Конечно, это потребует некоторого времени, но постарайтесь заглянуть на десять лет вперед.
— Я не уверен, что мы согласимся на такую сумму.
— Придется, если хотите заполучить мою газету.
Было очевидно, что они торопятся. Макгру намекал на крайний срок, потом признался:
— Мы ведем переговоры уже несколько месяцев, мой клиент хочет прийти наконец к какому-нибудь результату. Ему нужно покончить с этим делом до первого числа следующего месяца, иначе он обратится к другим вариантам.
Его тактика меня не поколебала. Я тоже устал от разговоров. Либо продавать, либо нет. Пора принимать решение.
— Значит, у меня есть еще двадцать три дня, — сказал я.
— Именно.
— Вот и отлично.
* * *
Настали долгие летние дни, а вместе с ними ежегодный трехмесячный период невыносимой жары и влажности. Я продолжал свои обычные дела — совершал тур по церквям согласно списку, посещал площадки для софтбола, местные соревнования по гольфу, присутствовал на празднике срезания дынь. Но Клэнтон ждал, и разговоры вертелись только вокруг этого ожидания.
Конечно, петля, накинутая на шею каждому присяжному, неизбежно немного ослабевала. Люди, что вполне естественно, устали быть пленниками в собственных домах, вынужденно менять привычный распорядок жизни, видеть по ночам толпы соседей, охраняющих их жилища.
Терпение убийцы нервировало. Он располагал преимуществом выбора времени и понимал, что его жертвам скоро надоедят все эти меры безопасности. Он знал, что рано или поздно они ослабят бдительность и совершат ошибку. Мы тоже это знали.
Впервые в жизни пропустив три воскресенья подряд, мисс Калли настояла на походе в церковь. В сопровождении Сэма, Исава и Леона она вошла в храм в воскресенье утром и начала молиться с таким усердием, будто не делала этого целый год. Прихожане, братья и сестры во Христе, обнимали ее и тоже горячо за нее молились. Преподобный Смолл, перестроившись на ходу, посвятил проповедь заступничеству, которое Бог ниспосылает своим верным последователям. Сэм сказал, что он вещал почти три часа.
Спустя два дня мисс Калли втиснулась на заднее сиденье моего «мерседеса». Исав сел рядом, Сэм с ружьем — впереди. Помощник шерифа в своей машине сопровождал нас до границы округа. Дальше мы поехали сами и час спустя оказались в Мемфисе. В восточной части города открылся новомодный торговый пассаж, и мисс Калли непременно хотела его увидеть. Шутка ли: более ста магазинов под одной крышей! Впервые в жизни она ела пиццу, впервые видела каток, двух мужчин, трогательно державшихся за руки, и смешанную черно-белую семью. Одобрила она из всего этого только каток. После часа утомительных блужданий под предводительством Сэма мы нашли наконец кладбище в южной части города. Сверяясь с картой, которую нам дали в конторе, не без труда отыскали могилу Николь Россети де Жарнетт. Мисс Калли положила на могильную плиту букет цветов, привезенных из дома, и мы, поняв, что ей хочется побыть немного одной, отошли в сторонку.
В память о Николь мисс Калли пожелала отведать итальянской еды. Я забронировал столик в «Грисанти», знаменитом итальянском ресторане Мемфиса, и у нас получился восхитительный долгий обед — лазанья и равиоли с начинкой из козьего сыра. Видимо, мисс Калли отчасти удалось преодолеть свое предубеждение против «покупной еды», а чтобы окончательно избавить ее от мыслей о грехе, я настоял на том, чтобы заплатить.
Нам не хотелось уезжать из Мемфиса. Так хорошо было хоть на несколько часов избавиться от страха перед неизвестностью и тревоги ожидания, представить себе, что Клэнтон где-то далеко-далеко, за тысячу миль. Но всему приходит конец. На обратном пути я поймал себя на том, что по мере приближения к городу еду все медленнее и медленнее.
Хоть мы и не говорили о своих страхах, но чем ближе к дому, тем молчаливее становились: там, в округе Форд, на свободе гулял убийца. Имя мисс Калли значилось в его списке. Если бы не два реальных трупа, в это трудно было бы поверить.
По словам Бэгги, подтвержденным моими изысканиями в архивах «Таймс», в округе в текущем столетии не было нераскрытых убийств. Почти все совершенные убийства являли собой импульсивные акты, и в каждом случае имелись свидетели, видевшие еще дымившееся после выстрела оружие. Аресты, следствия и суды были скорыми. И вот впервые где-то рядом бродил очень ловкий преступник, и весь город знал, на кого он охотится. Для такого законопослушного и богобоязненного общества, как клэнтонское, это было просто невероятно.
Бобби, Эл, Макс и Леон много раз горячо пытались убедить мать пожить месяц-другой у кого-нибудь из них. Сэм, я и даже Исав активно поддерживали их, но она оставалась непреклонна: ее жизнь в руках Божиих, и Он ее защитит.
За все девять лет я единственный раз вышел из себя в разговоре с мисс Калли, а она единственный раз сделала мне замечание, и случилось это именно тогда, когда мы спорили, следует ли ей уехать на месяц к Бобби в Милуоки.
— Большие города слишком опасны, — заявила она.
— Сейчас нет места опасней Клэнтона, — возразил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127