— Где он?
— В постели. Он умер во сне.
— Знаете, бывает, эти старикашки просто тихо спят.
Я отвернулся от близняшек, чтобы они не могли слышать, как я доказываю, что их брат действительно умер.
— Он не спит, мистер Магаргел, он мертв.
— Ладно, буду через час.
— Нам нужно что-нибудь сделать до вашего приезда? — спросил я.
— Что, например?
— Откуда я знаю? Может быть, уведомить полицию или что-то еще?
— Его убили?
— Нет.
— Тогда зачем звонить в полицию?
— Извините, я просто спросил.
Сестры пригласили меня в кухню выпить чашку растворимого кофе. На столе стояла коробка «Пшеничных сливочных», а рядом — большая миска хлопьев, уже залитых молоком. Должно быть, Вилма и Джилма приготовили завтрак для брата, а когда тот не спустился в кухню в положенный срок, поднялись, чтобы позвать его.
Кофе был ужасный, пришлось щедро сдобрить его сахаром. Старушки сидели напротив меня за узким разделочным столом и с любопытством за мной наблюдали. Глаза у них были красными, но сестры не плакали.
— Мы не сможем здесь больше жить, — сказала Вилма с решимостью, какая возникает лишь в итоге многолетних обсуждений.
— Мы хотим, чтобы вы купили дом, — добавила Джилма. Они говорили, подхватывая реплики друг друга: не успевала закончить одна, начинала другая.
— Мы вам его продадим...
— ...за сто тысяч...
— ...возьмем деньги...
— ...и уедем во Флориду...
— Во Флориду? — удивился я.
— У нас там кузина...
— ...она живет в уединенном поселке для престарелых...
— ...очень милом...
— ...там так хорошо заботятся о пожилых людях...
— ...и Мелберта будет рядом.
Мелберта? Я-то думал, что она где-то здесь, в доме, прячется по темным углам. Они объяснили, что поместили сестру в «дом» несколько месяцев назад. «Дом» находился где-то к северу от Тампы. Туда-то сестры и желали отправиться, чтобы провести там остаток дней. Поддерживать свой обожаемый старый дом им было не под силу. У них хрупкие кости, плохое зрение и совсем не сгибаются колени, объяснили Вилма и Джилма. По лестнице они могут подняться лишь один раз в день («Двадцать четыре ступеньки!» — вставила Джилма) и страшно боятся упасть и убиться. Чтобы сделать поместье безопасным для их жизней, денег слишком мало, а то, что у них есть, они не желают тратить на экономок, садовников, а теперь еще и на шофера.
— Мы хотим, чтобы вы купили и «мерседес»...
— ...вы же знаете, что мы не водим...
— ...нас всегда возил Макс...
Как-то раз, просто из любопытства, я взглянул на счетчик пробега Максова «мерседеса». В среднем получалось меньше тысячи миль в год. В отличие от дома машина сияла как новенькая монета.
В доме было шесть спален, четыре этажа, не считая цокольного, четыре или пять ванных комнат, гостиная и столовая, библиотека, кухня, широкие опоясывающие веранды, полуразрушенные, и мансарда, без сомнения, забитая семейными сокровищами, погребенными там несколько веков назад. Потребуются месяцы, чтобы только расчистить дом, прежде чем можно будет приступить к его реконструкции. Сто тысяч — невысокая цена за такой особняк, но чтобы привести его в приличное состояние, не хватит всей выручки от газетных продаж.
И что делать со всеми здешними животными? Кошки, птицы, кролики, белки, золотые рыбки — настоящий зоопарк...
Вообще-то я подумывал о приобретении недвижимости, но, честно говоря, арендная плата, составлявшая 50 долларов в месяц, так избаловала меня, что было трудно отказаться от столь недорогого удобства. В свои двадцать четыре года, не будучи женатым, я получал удовольствие, наблюдая за тем, как неуклонно пополняется мой банковский счет. К чему рисковать своим финансовым благополучием, покупая эти руины, которые сожрут все мои доходы?
Я купил их через два дня после похорон.
* * *
Холодным дождливым февральским днем — разумеется, это был четверг — я остановил машину перед домом Раффинов в Нижнем городе. Исав встречал меня на пороге.
— Вы поменяли машину? — спросил он, глядя на мой «мерседес».
— Нет, та, маленькая, тоже осталась, — ответил я. — А это машина мистера Хокута.
— Мне казалось, она была черная.
В округе Форд «мерседесов» было мало, так что запомнить все их не составляло труда.
— Она требовала покраски, — пояснил я. Теперь автомобиль стал темно-коричневым. Нужно же было замалевать ножи мистера Хокута на дверцах, а заодно я решил сменить цвет.
Ходили слухи, будто я обманным путем завладел «мерседесом» Хокутов. На самом деле я выложил за машину весьма приличную цену — девять с половиной тысяч. Сделка была заверена судьей Рубеном В. Этли, давним председателем канцлерского суда округа Форд. Он же скрепил договор купли-продажи дома за сто тысяч долларов. Сумма казалась разумной до тех пор, пока два назначенных судом оценщика не определили его стоимость первый в семьдесят пять, второй в восемьдесят пять тысяч. Один из оценщиков сообщил мне, что ремонт дома Хокутов «повлечет большие и непредсказуемые траты».
Гарри Рекс, мой адвокат, постарался растолковать мне это на общедоступном языке.
Исав был подавлен, настроение не улучшилось и после того, как мы вошли внутрь. В доме, как всегда, витал аромат какого-то вкусно приготовленного мяса, которое мисс Калли жарила в духовке. На сей раз это оказался кролик.
Обнимая мисс Калли, я понял: случилось что-то плохое. Исав взял со стола конверт.
— Это призывная повестка Сэму. — Он бросил ее мне через стол и вышел из кухни.
За обедом говорили мало. Хозяева были расстроены, озабочены и чувствовали себя не в своей тарелке. Исаву порой казалось, что Сэму следовало бы с честью исполнить любой долг, какого требует от него страна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127