Оказалось, это было видение, ниспосланное Богом через дьякона: среди присутствующих находились нераскаявшиеся грешники!
— Покайтесь! — воззвал пастор Боб, и все головы низко опустились.
А что, если дьякон говорил обо мне? Я огляделся и заметил, что дверь заперта и охраняется другими дьяконами. Наконец страсти постепенно улеглись, и через два часа после прихода я вырвался из здания с одним желанием: немедленно выпить.
Я написал милый маленький репортаж о посещении евангелической церкви Святого распятия и напечатал его на полосе «Религиозная жизнь», отметив теплую атмосферу, царившую в храме, прелестное соло в исполнении мисс Хелен Хэтчер, могучую проповедь пастора Боба и так далее.
Излишне говорить, что подобного рода материалы приобрели широкую популярность.
Минимум дважды в месяц я ходил в церковь. Преподобного Терстона Смолла, сидя рядом с мисс Калли и Исавом, я слушал два часа двадцать минут (я хронометрировал каждую проповедь). Самым лаконичным оказался пастор Фил Биш из Объединенной методистской церкви Карауэя — он говорил всего семнадцать минут. «Самой» оказалась и сама эта церковь — по царившему в ней холоду. Отопление не работало, на дворе стоял январь, и, вероятно, именно этому мы были обязаны краткостью проповедника. В Первой баптистской церкви Клэнтона я сидел рядом с Маргарет и слушал преподобного Милларда Старка, который в тот день читал свою традиционную ежегодную проповедь о вреде алкоголя. У меня весьма некстати голова раскалывалась с похмелья, и Старк неотрывно смотрел на меня.
Храм Праздника кущей располагался в задней комнате заброшенного автосервиса в Бич-Хилл. Там я в компании еще шестерых прихожан слушал, как вестник конца света с безумным взором, которого называли Питер Пророк, почти час вопиял перед нами. Моя религиозная колонка на той неделе оказалась очень короткой.
В клэнтонской церкви Христа музыкальных инструментов не было. Как мне объяснили позднее, запрет основывался на Священном Писании. Зато солистка пела превосходно, о чем я пространно написал в репортаже. Служба была здесь какая-то бесстрастная. На следующей неделе, для контраста, я отправился в храм Горы Фасги, что в Нижнем городе, где кафедру проповедника окружали барабаны, гитары, горны и усилители. Для разогрева публики перед службой был дан концерт по полной программе, при этом сами прихожане тоже охотно пели и танцевали. Мисс Калли отзывалась о храме Горы Фасги как о «церкви низшей категории».
Под номером шестьдесят четыре в моем списке значилась Независимая церковь Калико-Ридж, расположенная далеко в горах на северо-востоке округа. Согласно архивам «Таймс», в этой церкви в 1965 году во время поздней воскресной службы некий мистер Рэнди Бови был дважды укушен гремучей змеей, однако остался жив, тогда со змеями даже какое-то время боролись. На этой почве пышно расцвела легенда, и по мере того, как моя религиозная колонка обретала все большую популярность, меня неоднократно спрашивали, собираюсь ли я посетить Калико-Ридж.
— Я планирую посетить все церкви, — всегда отвечал я.
— Имей в виду, они не любят пришельцев, — предупредил меня Бэгги.
Меня так тепло принимали во всех церквях — белых и черных, больших и маленьких, городских и сельских, — что я не мог представить себе, чтобы христиане грубо обошлись с гостем.
Они там, в Калико-Ридж, и не были со мной грубы, но сказать, что они обрадовались, тоже нельзя. Увидеть змей мне хотелось, но только из безопасного заднего ряда. Я отправился туда в воскресенье вечером исключительно потому, что, по легенде, они «не извлекали змей» при дневном свете. Я попытался найти в Библии основание для подобного запрета, однако тщетно.
Присутствия змей нигде заметно не было. А вот нескольких человек, которые забились в конвульсиях перед кафедрой проповедника, после того как тот призвал нас «выйти вперед, чтобы, стеная и вопия, покаяться в грехах!», я увидел. Хор пел, со словами и без, под аккомпанемент электрогитар и барабанов, и постепенно действо стало напоминать некий устрашающий ритуал дикого племени. Мне хотелось уйти, тем более что змеи так и не появились.
Ближе к концу службы я заметил лицо, которое показалось мне смутно знакомым. Оно было совсем иным — вытянувшимся, бледным, изможденным, в ореоле седых волос. Я не мог вспомнить кого, но кого-то оно мне явно напоминало. Мужчина сидел во втором ряду, в другой половине небольшого храма, и казалось, что светопреставление его совсем не трогало. Временами он, похоже, молился, а когда все вставали, оставался сидеть. Окружающие, судя по всему, принимали его и в то же время игнорировали.
Один раз он повернулся и взглянул прямо на меня. Это был Хенк Хатен, бывший адвокат, открывший в городе стрельбу в 1971 году. Тогда его в смирительной рубашке отвезли в психиатрическую клинику штата, а через несколько лет, по слухам, отпустили. Хотя никто его с тех пор не видел.
После этой встречи я два дня пытался выйти на след Хенка Хатена. Звонки в психиатрическую клинику ничего не дали. В Шейди-Гроув у Хенка был брат, но он отказался говорить со мной. Я шнырял по Калико-Ридж туда-сюда, но какой же местный житель скажет хоть слово чужаку вроде меня?
Глава 33
Многие из тех, что прилежно молились по воскресеньям утром, к вечеру становились куда менее набожными. Я неоднократно слышал, как пастыри пламенно взывали к своей пастве вернуться через несколько часов и достойно завершить обряд священного дня отдохновения. По головам я, конечно, не считал, но по визуальному впечатлению всего половина прихожан откликалась на призыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127