Из него выйдет толк! А у них еще есть Берра и Ридзуто!
— Все равно терпеть их не могу! — сказал я, и Джимми Дэйл снова засмеялся.
— По-прежнему хочешь выступать за «Кардиналз»?
— Да, сэр!
— Фермером быть не хочешь?
— Нет, сэр.
Я слыхал, что взрослые говорят о Джимми Дэйле. Ему здорово повезло, что он сумел удрать с наших хлопковых полей и хорошо устроиться на Севере. И он любит поговорить о деньгах. Он обеспечил себе хорошую жизнь и всегда готов помочь советом другим ребятам из фермерских семей нашего округа.
Паппи считал, что фермерство — единственная достойная работа, которой должен заниматься мужчина, за исключением, может быть, только профессиональной игры в бейсбол.
Некоторое время мы потягивали чай, а потом Джимми Дэйл спросил:
— Ну и как нынче хлопок?
— Пока что хорошо, — ответил Паппи. — Первый сбор прошел отлично.
— А теперь пойдем по второму заходу, — добавил отец. — Закончим, видимо, через месяц или около того.
Из глубины лагеря Спруилов появилась Тэлли с полотенцем или какой-то тряпкой в руках. Она обошла красную машину, держась от нее на расстоянии, тогда как ее семейка все еще в восхищении толклась около; они ее даже не заметили. Она посмотрела на меня издали, но не подала никакого знака. Мне вдруг наскучило говорить о бейсболе и хлопке и машинах и прочем в том же роде, но просто так свалить было неловко. Это было бы грубо с моей стороны — так вот просто встать и уйти, отец сразу заподозрит неладное. Вот я и продолжал сидеть и смотреть, как Тэлли скрывается за домом.
— А как там Лютер? — спросил отец.
— Нормально, — ответил Джимми Дэйл. — Я его на завод устроил. Зарабатывает три доллара в час, работает сорок часов в неделю. Он никогда не видел таких денег.
Лютер был еще один наш кузен, тоже Чандлер, но из дальних родственников. Я однажды видел его, на похоронах.
— Так что домой он не вернется?
— Сомневаюсь.
— Тоже хочет на янки жениться?
— Не спрашивал. Думаю, сделает так, как ему захочется.
Возникла пауза, и напряжение на минутку спало. Потом Джимми Дэйл сказал:
— Не стоит его винить, что он там остался. Я что хочу сказать, они же, черт возьми, потеряли свою ферму. И он работал на чужих людей, убирал для них хлопок, зарабатывал всего тысячу баксов в год и не имел свободного дайма в кармане. А сейчас имеет шесть тысяч в год плюс премии, а потом и пенсия.
— И в профсоюз вступил? — спросил отец.
— Да, конечно! Все ребята, которых я отсюда вытащил, вступили в союз.
— А что такое профсоюз? — спросил я.
— Люк, пойди погляди, где там мама, — велел Паппи. — Ступай, ступай.
Вот, пожалуйста, стоит задать самый невинный вопрос, и тебя тут же отсылают прочь! Я спустился с веранды и рысью понесся за дом, надеясь увидеть Тэлли. Но она уже ушла и, без сомнений, купалась теперь в речке, но без своего преданного сторожа.
Бабка стояла в калитки огорода, опершись на ограду и наблюдая за тем, как мама и Стейси ходят между кустами. Я остановился рядом с ней, и она взъерошила мне волосы.
— Паппи сказал, что она проклятая янки, — тихонько сообщил я ей.
— Не ругайся.
— Я не ругаюсь. Просто повторяю его слова.
— Они хорошие люди, просто другие. — Бабка явно думала о чем-то своем. Нынешним летом она часто разговаривала со мной вот так, словно меня не замечая. Ее усталый взгляд убегал куда-то вдаль и мысли тоже уносили ее далеко от нашей фермы.
— А почему она так странно разговаривает?
— А она считает, что это мы говорим странно.
— Да ну?
— Точно.
Этого я понять не мог.
Из зелени на грядке с огурцами появился зеленый уж, не больше фута длиной, высунул голову, а потом быстро пополз по тропинке прямо к маме и Стейси. Они почти тотчас же его заметили. Мама показала на него и сказала:
— А вон маленький уж ползет.
Стейси отреагировала на это совсем по-другому. Открыла рот, но была настолько перепугана, что в первую секунду не издала ни звука. А потом испустила такой вопль, что его, должно быть, было слышно у Летчеров, истошный вопль, от которого кровь стынет в жилах, более пугающий, чем самая ядовитая змея.
— Змея! — снова завизжала она и прыгнула за спину мамы. — Джимми Дэйл! Джимми Дэйл!
Змея остановилась и замерла на тропинке, глядя вроде бы прямо на Стейси. Это был всего лишь маленький безвредный ужик. И как можно такого бояться? Я выскочил вперед и схватил его, уверенный, что это самый лучший выход из положения. Однако вид мальчишки, сжимающего в руке такое ужасное создание, оказался для Стейси слишком большим испытанием: она потеряла сознание и рухнула прямо в заросли бобов. Тут появились прибежавшие с веранды мужчины.
Джимми Дэйл поднял ее, а мы все пытались объяснить ему, что произошло. Бедная змейка безжизненно висела у меня в руке; я решил, что она тоже потеряла сознание. Паппи не мог сдержать улыбку. Мы проследовали за Джимми Дэйлом на заднюю веранду, где он уложил свою жену на лавку, а Бабка отправилась за лекарствами.
В конце концов Стейси пришла в себя. Лицо ее было бледным, кожа холодная и влажная. Бабка склонилась над ней, держа в руке мокрую тряпку и нюхательную соль.
— У них в Мичигане что, змей нету? — шепотом спросил я у мамы.
— Думаю, что нет.
— Но это ж просто маленький уж! — продолжал я.
— Слава Богу, ей полоз на глаза не попался! Тогда она вообще умерла бы от страха! — сказал отец.
Мама вскипятила воду и налила ее в чашку, где уже лежал чайный пакетик. Стейси села и выпила чай — это было в первый раз, когда на нашей ферме кто-то пил горячий чай. Потом она попросила, чтобы ее оставили одну, и мы ушли на переднюю веранду, а она осталась приходить в себя.
Прошло совсем немного времени, и мужчины, конечно же, полезли в «бьюик».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129