— Как хлопок? — спросил я у Перси. Прямо беседа двух настоящих фермеров.
— Да еще там, — ответил он, кивнув в сторону поля, которое начиналось всего в паре футов от нас.
Я повернулся в ту сторону и взглянул на их хлопок — он смотрелся точно так же, как наш. Мне платили доллар шестьдесят за каждую сотню собранных фунтов. Детям издольщиков не платили ничего.
Потом я перевел взгляд обратно на дом, на окна и рваные занавески, на просевшие доски пола. Поглядел на задний двор, где на веревке сохло их стираное белье. Осмотрел полоску пыльной тропинки, что вела мимо их сортира в сторону реки, но нигде не заметил и следа Либби Летчер. Видимо, она сидит взаперти, а мистер Летчер охраняет дверь, вооружившись охотничьим ружьем. Однажды она там и родит, и никто об этом не узнает. Просто появится еще один Летчер и тоже будет голышом бегать вокруг дома.
— Сестры там нету, — сказал Перси, по-прежнему глядя куда-то вдаль. — Ты ведь ее высматриваешь, а?
У меня аж челюсть отвисла, а щеки запламенели. Все, что я сумел из себя выдавить, было:
— Чего-о?
— Ее там нету. А теперь вали к своему грузовику.
Отец уже выставил все продукты на крыльцо, так что я пошел прочь от Перси.
— Ты ее видел? — шепотом спросила меня мама, когда мы отъезжали. Я отрицательно мотнул головой.
Мы поехали обратно, а Летчеры все сгрудились вокруг наших двух коробок и нависли над ними, как будто не ели целую неделю. Через несколько дней мы к ним еще раз заедем с новым запасом продуктов и сделаем вторую попытку выяснить, насколько верны слухи. Так что пока Летчеры держат Либби взаперти, они будут хорошо есть.
* * *
Сент-Франсис-Ривер была, как уверял отец, глубиной пятнадцать футов, а возле основания мостового быка водились сомики фунтов по шестьдесят весом, которые жрали все, что проплывало мимо. Они были огромные и мерзкие — сущие падальщики, они двигались, только когда рядом появлялось что-то съедобное. Некоторые жили лет по двадцать. Согласно семейной легенде, Рики поймал одно такое чудище, когда ему было тринадцать. Оно весило сорок четыре фунта, а когда ему вспороли ножом брюхо, то на дно кузова пикапа Паппи хлынула всякая дрянь: свеча зажигания, мраморный шарик, кучка полупереваренных пескарей, пара мелких рыбок, две монетки по одному центу и еще нечто подозрительное, которое позднее определили как человеческое дерьмо.
После этого Бабка уже никогда не жарила сомиков. А Паппи вообще перестал есть речную рыбу.
Я обычно ловил рыбу на дождевого червя, а рыбачил на мелком месте возле песчаной отмели. Там было много подлещиков и краппи — эти два вида небольших рыб легко ловить. Я брел босиком, заходя все глубже в теплую, медленно крутящуюся воду, и время от времени слышал мамин окрик: «Не заходи так глубоко, Люк!» Вдоль берега рядами росли дубы и ивы, и солнце сейчас было за ними. Родители сидели в тени, на одном из тех стеганых одеял, которые зимой во множестве производили все наши знакомые дамы из церковной общины, и ели дыню-канталупу с нашего огорода.
Они тихонько о чем-то разговаривали, почти шепотом, но я и не прислушивался, потому что для них во время уборки хлопка редко выдавался момент побыть вдвоем. Ночью, после целого дня в поле, все сразу погружались в тяжелый сон, и я редко слышал, чтобы они разговаривали в постели. Иногда они сидели на веранде, в полной темноте, дожидаясь, когда спадет жара, но не одни — вокруг всегда болтался кто-то еще.
Река меня отпугивала, и этого вполне хватало для моей полной безопасности. Плавать я еще не научился — дожидался возвращения Рики. Он обещал следующим летом научить меня, когда мне исполнится восемь. Так что я держался поближе к берегу, где вода едва покрывала мои ступни.
Тонули у нас нередко, я всю жизнь слышал красочные истории о взрослых мужчинах, попавших в зыбучий песок или плывун и унесенных при его смещении в глубину вод на глазах остолбеневших от ужаса остальных членов семьи. В тихой заводи мог вдруг возникнуть водоворот. Я, правда, такого никогда не видел. Все несчастья такого рода якобы происходили в Сент-Франсис-Ривер, однако точное место варьировало в зависимости от того, кто о нем рассказывал. Например, однажды некий маленький ребенок сидел себе тихо-мирно на песчаной отмели, и та вдруг начала сползать в реку. Ребенок очутился в воде и стал тонуть. Его старший братец увидел, что случилось, и бросился в крутящуюся воду, но был подхвачен мощным течением и его тоже понесло на стремнину. Далее, их сестра, возрастом чуть постарше, услышала крики первых двоих и тоже бросилась в реку и, только очутившись по пояс в воде, вспомнила, что не умеет плавать. Тем не менее она продолжала продвигаться вперед, крича двоим младшим, чтобы держались и что она до них сейчас доберется. Но тут плывун обрушился в воду, вроде как при землетрясении, и во все стороны стремительно понеслись новые потоки воды.
Троих детей уносило все дальше и дальше от берега. Их мать, которая вроде бы была (а может, и не была) беременна и которая, кажется, не умела (а может, и умела) плавать, в это время раскладывала еду в тени под деревом. Услыхав крики своих детишек, она тоже рванула в воду, где вскоре тоже оказалась в беде.
А их папаша удил рыбу с моста, когда услышал весь этот шум-гам. И, решив не терять зря времени, не побежал на берег, чтобы кинуться в воду оттуда, а нырнул в реку прямо с моста, головой вперед. И сломал себе шею.
Погибло все семейство. Несколько тел потом нашли, но не все. Некоторых, видимо, пожрали сомики, а других могло унести дальше, в море, где бы оно ни было, это море. Не было недостатка и в теоретических предположениях насчет того, что могло в итоге произойти с этими ненайденными телами, однако на протяжении десятилетий фамилия этих несчастных так и оставалась неизвестной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129