У моста мы остановились. Мама включила первую передачу, вдохнула, задержав дыхание, и сказала: «Держись, Люк».
* * *
Бабка была на заднем дворе, возле насоса, — мыла и вытирала лицо и руки перед тем, как готовить ужин. Мне пришлось бежать, чтобы поспеть за мамой.
— Нам надо поехать к Летчерам, — сказала она Бабке. — У девочки схватки начались, ее мать хочет, чтобы ты приняла у нее роды.
— Боже мой! — воскликнула Бабка, и ее усталые глаза сразу оживились в предвкушении этого события. — Значит, она и впрямь беременна.
— Да еще как! Схватки уже больше часа как начались.
Я очень внимательно прислушивался и здорово радовался тому, что попал в самую гущу событий, когда обе женщины вдруг, без всяких видимых причин, повернулись в мою сторону и уставились на меня.
— Люк, иди домой, — велела мама довольно сердито и потыкала пальцем в том направлении, как будто я не знал, где наш дом.
— И чего мне делать? — спросил я оскорбленно.
— Просто иди в дом, — сказала она, и я пошел прочь. Спорить было бесполезно. А они возобновили разговор на приглушенных тонах.
Я уже дошел до заднего крыльца, когда мама меня вновь окликнула:
— Люк, сбегай в поле и приведи отца! Он нам нужен!
— И побыстрее! — добавила Бабка. Она была возбуждена перспективой поработать врачом с настоящей пациенткой.
Мне не хотелось тащиться обратно в поле, в другое время я непременно стал бы спорить, но дело решил тот факт, что Либби вот-вот должна была разрешиться от бремени. И я ответил: «Да, мэм!» — и вихрем пронесся мимо них.
Отец и Паппи были у прицепа, в последний раз за этот день взвешивали собранный хлопок. Было уже почти пять вечера, Спруилы тоже собрались вокруг со своими тяжелыми мешками. Мексиканцев видно не было.
Я умудрился оттащить отца в сторонку и объяснить ему создавшееся положение. Он что-то сказал Паппи, и мы рысью направились обратно к дому. Бабка уже собирала все необходимое — спирт для мытья рук, полотенца, болеутоляющее, пузырьки с гнусными зельями, которые заставят Либби забыть о деторождении. Она раскладывала свой арсенал на кухонном столе — я никогда не видел, чтобы она так быстро двигалась.
— Быстро мойся! — скомандовала она отцу. — Отвезешь нас туда. Это все займет некоторое время.
Было видно, что отцу вовсе не улыбается быть втянутым в это дело, но спорить с собственной матерью он и не собирался.
— Я тоже вымоюсь, — сказал я.
— Ты никуда не поедешь, — отрезала мама. Она стояла у раковины, держа в руках помидор. Паппи и мне на ужин достанутся остатки от обеда плюс обычная тарелка огурцов и помидоров.
Они поспешно отъехали от дома — отец за рулем, мама втиснулась между ним и Бабкой. Я стоял на передней веранде и смотрел, как пикап мчится по дороге, как клубится пыль из-под его колес, пока они не достигли реки. Мне очень хотелось быть с ними.
На ужин нам остались бобы и холодные хлебцы. Паппи ненавидел есть остатки. Он считал, что женщины должны были прежде приготовить ужин, а уж потом ехать на помощь Летчерам, а кроме того, он был против снабжения их продуктами.
— Не понимаю, зачем надо было обеим женщинам туда ехать, — бормотал он, усаживаясь. — Любопытные они, как кошки, а, Люк? Прямо невтерпеж было, лишь бы поглядеть на беременную девчонку!
— Точно, сэр, — сказал я.
Он благословил наш ужин быстрой молитвой, и мы стали молча есть.
— С кем «Кардиналз» нынче играют? — спросил он потом.
— С «Редз».
— Хочешь послушать?
— Конечно!
Мы слушали эти репортажи каждый вечер. Да и что нам было еще делать по вечерам?
Мы убрали со стола и сложили грязную посуду в раковину. Паппи никогда не занимался мытьем посуды — это считалась женской работой. Когда стемнело, мы уселись на веранде на своих обычных местах и стали ждать Харри Карая и «Кардиналз». Воздух был тяжелый и все еще ужасно разогретый.
— А сколько времени длятся роды? — спросил я.
— Ну, это зависит... — ответил Паппи со своей качалки. Это было все, что он произнес, так что, подождав достаточно долго, я спросил снова:
— От чего зависит?
— Ну, от многих вещей... Некоторые младенцы прямо-таки выскакивают наружу, а у других это занимает несколько дней.
— А у меня сколько заняло?
Он с минуту раздумывал.
— Да я как-то и не помню... Первый ребенок обычно долго выходит...
— А ты был рядом?
— Не-а. Я в тракторе сидел. — Рождение детей было явно не той темой, на которую Паппи желал бы порассуждать. И разговор завис.
Я увидел, как Тэлли покинула передний двор и растворилась в темноте. Спруилы укладывались спать, их костер уже почти погас.
«Редз» выиграли четыре очка уже к середине первого иннинга. Паппи так расстроился, что пошел спать. Я выключил приемник и еще посидел на веранде, высматривая Тэлли. Немного погодя я услышал храп Паппи.
Глава 16
Я намеревался сидеть на переднем крыльце и ждать, пока родители и Бабка вернутся от Летчеров. Я даже мог себе представить, что там происходит: женщины в задней комнате возятся с Либби, а мужчины сидят снаружи со всеми их детишками, как можно дальше от роженицы. Их дом был через реку от нас, совсем недалеко, и мне очень хотелось сейчас быть там.
Усталость здорово одолевала, я чуть было не заснул. В лагере Спруилов было тихо и темно, но я не заметил, чтобы Тэлли вернулась.
Я на цыпочках прокрался сквозь дом, убедился, что Паппи спит глубоким сном и вернулся на заднюю веранду. Сел на краю, свесив ноги. Поля за амбаром и силосной ямой стали нежно-серого цвета, когда из-за облаков выглянула луна. До этого они прятались во мраке. И тут я увидел, что она идет по нашей главной полевой дороге, одна — луна как раз на секунду вырвалась из-за облака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129