возможно, он был
склонен держаться особняком в любой общественной среде, куда могла его з
абросить судьба, и полагал, что самое лучшее для него, Роберта Жерара Мура
, ставить превыше всего свои собственные интересы, не принимая во вниман
ие филантропические соображения блага общественного, ибо подобные соо
бражения были ему совершенно чужды. Наследственным призванием Мура был
а торговля. Антверпенские Жерары были коммерсантами на протяжении двух
столетий; некогда они преуспевали, но неустойчивость и изменчивость пол
итической обстановки и финансовые затруднения постепенно разоряли их;
несколько неудачных торговых сделок подорвали их престиж; после этого т
орговый дом Жераров кое-как еще держался лет десять, но буря французской
революции окончательно разорила его. В своем крушении он увлек за собой
английскую и йоркширскую фирмы Муров, тесно связанных с антверпенской ф
ирмой; один из компаньонов, Роберт Мур, был женат на Гортензии Жерар; в сво
е время он рассчитывал, что супруга его унаследует в деле долю своего отц
а, Константина Жерара, но случилось так, что в наследство ей достались одн
и лишь долговые обязательства. Говорили, что часть этого долга, Ц уменьш
енного полюбовным соглашением с кредиторами, Ц перешла по наследству к
ее сыну Роберту и что он надеялся когда-нибудь выплатить этот долг и восс
тановить торговый дом Жерара и Мура хотя бы в его былом величии. По-видимо
му, перенесенные испытания оставили глубокий след в его душе, и если в сам
ом деле горестные впечатления детства, проведенного возле угрюмой мате
ри, в предчувствии надвигающейся катастрофы, и юности, исковерканной и с
мятой разразившейся бурей, мучительно запечатлеваются в сознании чело
века, то в его памяти сохранились отнюдь не лучезарные воспоминания.
Во всяком случае, если Мур и лелеял надежду восстановить торговую фирму
Жераров, то у него не было ни средств, ни возможностей сделать это, и в ожид
ании лучших времен приходилось довольствоваться малым. Но по приезде в Й
оркшир, где предки его владели складами в порту и фабриками в городе, имел
и там дом и поместье, он смог позволить себе только одно Ц арендовать сук
онную фабрику на окраине маленького городишки, поселиться в домике по со
седству и присоединить к своим владениям несколько акров неудобной зем
ли на склоне лощины, в которой шумел фабричный ручей; там можно было пасти
лошадь и установить сушильни. В те военные годы все было дорого, и он плати
л большую арендную плату опекунам наследницы имения Филдхед.
К тому времени, о котором мы ведем свое повествование, Роберт Мур прожил в
округе всего два года, но успел проявить себя человеком деятельным и эне
ргичным. Заброшенный домик он превратил в уютное приятное жилье, на клоч
ке одичалой земли разбил сад и возделывал его с редкостным, истинно флам
андским усердием и рвением. Фабрика же была старая, механизмы изношенные
, устарелые, и Мур с самого начала отнесся к своему приобретению с нескрыв
аемым презрением и недовольством; он решил в корне все здесь переделать
и добивался всего, что могли позволить ему его скромные средства. Однако
вести дело с размахом Мур не мог, и это угнетало его, всегда стремившегося
вперед. «Вперед» Ц было девизом его жизни, но бедность обуздывала его ст
ремления; иногда, говоря образно, он готов был грызть удила, когда узда сли
шком натягивалась.
Нельзя было и ожидать, чтобы Мур в подобном положении беспокоился о том, к
ак бы интересы его карьеры не нанесли ущерба другим. Он не был здешним уро
женцем или хотя бы. старожилом и не жалел тех, кого своими нововведениями
обрекал на нужду; он не задумывался над тем, где добудут кусок хлеба рабоч
ие, лишенные заработка на его фабрике, но в своем равнодушии ничем не отли
чался от множества других предпринимателей, от которых голодавшие бедн
яки Йоркшира имели больше оснований требовать сочувствия.
Время, о котором я пишу, было одной из самых тяжелых эпох в истории Великоб
ритании, в особенности для ее северных областей. Война была в разгаре, и в
нее была ввергнута вся Европа. Затянувшиеся военные действия если и не о
кончательно истощили Англию, то в достаточной мере обессилили ее, народ
устал и требовал мира на любых условиях. В глазах многих людей такие поня
тия, как честь нации, утратили всякий смысл, потому что зрение их было прит
уплено голодом и за кусок хлеба они продали бы свое первородство.
«Указ о контрблокаде>>, которым Англия ответила на миланский и берлински
й декреты Наполеона, запрещавший нейтральным государствам торговать с
Францией, оскорбив Америку, лишил йоркширских фабрикантов шерсти основ
ного рынка сбыта и привел их на грань банкротства. На мелких иностранных
рынках, заваленных товарами, был полный застой; на складах Бразилии, Порт
угалии, Королевства Обеих Сицилии скопилось товаров на два-три года впе
ред. В это трудное время ткацкие фабрики на севере стали применять вновь
изобретенные машины, вытеснявшие ручной труд; тысячи рабочих очутились
на улице без заработка. Вдобавок год выдался неурожайным. Бедствие дости
гло своего предела. Мера терпения исстрадавшегося народа была переполн
ена, вспыхивали бунты. Казалось, на севере, в гористых графствах, слышался
смутный гул подземных ударов, предвещавший общественные потрясения. Но
в те дни, как и всегда в подобных случаях, мало кто понимал всю серьезность
положения. Вспыхивал ли голодный бунт, горела ли фабрика, подожженная бу
нтовщиками, подвергался ли разгрому дом фабриканта, когда его имущество
выбрасывалось на улицу, а сам он ради спасения жизни бежал, забрав семью,
Ц местные власти откликались на эти события неохотно, да и не всегда:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33