Вдохновленный этой идеей, он шагнул к окну, коснулся изъеденной временем поверхности камня, затем разочарованно покачал головой. Нет, не выйдет… Узкая бойница была прорезана горизонтально, и каждый из десятка прутов не достигал и локтя в высоту. Такой не согнешь! Тем более, что его могли заделать в камень на пару ладоней и заклясть крепкими чарами… Тут надо рубить! Вот только чем? Осколками глиняного кувшина?
Вдруг Конан резко обернулся, разобрав чуть слышный шорох за спиной. Пол у внутренней стены, где он сидел еще недавно, освещала луна; свет был неярким, но его глаза, острые, как у степного коршуна, различали пучок соломы, который он прижимал к ссадине, и окровавленную скомканную тряпку. Неожиданно ему показалось, что она шевелится, будто под набухшую кровью ткань забрался мышонок. Шевеление сопровождалось странными звуками - так шуршит, шелестит и попискивает ссохшаяся губка, впитывая морскую воду или масло.
Губка? Откуда здесь губка? Конан замер, стиснув челюсти и вперившись взглядом в пол. Что-то там было неправильно, неверно… что-то было не так…
Внезапно он понял, что. Кровавая лужица, темневшая раньше у его ступни, исчезла; клок соломы тоже казался сухим. И тряпка, мокрая от крови! Она высыхала прямо на глазах!
Колдовство?
Киммериец отступил и прижался к стене под самым окном, чувствуя, как холод подбирается к сердцу. Ему немногое было известно о Файонской цитадели, но он помнил, что крепость эта была древней, очень древней, выстроенной в незапамятные времена еще тем народом, что обитал в долине Стикса задолго до стигийцев - возможно, еще до Первого Потопа. А раз так, здесь, в этом мрачном старом замке, могла водиться всякая нечисть - демоны и монстры, порождения минувших веков, призраки, зомби или грешные души, что не могли упокоиться на Серых Равнинах, либо злобные твари, прислужники Сета и Нергала. Что угодно - хотя бы камни, высасывающие кровь из узников! И можно было не сомневаться, что любое из таких жутких чудищ сейчас подвластно магам Черного Круга, ибо они вынюхивали и выискивали в старых руинах, лабиринтах и тайных камерах следы всяческого древнего зла, дабы обратить его к своей пользе.
Конан стиснул кулаки, напряг плечи, словно готовился к смертельному прыжку. В варварской его душе мужество сражалось с отчаянием и страхом; как все киммерийцы, он был суеверен и предпочитал не связываться с чарами, колдовством, злыми магами и существами загробного мира. Но если уж ему приходилось встречаться с подобной нечистью, он не отступал; он бился как разъяренный тигр, полагаясь и на силу свою, и на острый меч, на меткую стрелу, на боевой топор или окованую железом дубину. Однако сейчас он был безоружен. В этих четырех стенах он мог рассчитывать лишь на то, чем обладал с рождения: на крепкие мышцы, хитрость и неистребимую яростную тягу к жизни.
В воздухе, над полом, освещенным луной, наметилось зыбкое призрачное трепетание. Что-то неясное, полупрозрачное возникало там, медленно поднимаясь над истертыми гранитными плитами, проскальзывая в щели меж камней, выползая из крохотных трещин подобно болотному туману, встающему над темными и мрачными водами. Казалось, древние камни Файона исходят паром, красноватой вихрящейся дымкой, словно некое существо, заключенное от века в тесный плен гранитной тверди, стремилось вырваться из оков, освободиться, стряхнуть мучительные узы, обрести свободу. Конану, застывшему под окном, еще не удавалось разглядеть, на что похожа эта туманная тварь; розовое облачко кружилось перед ним, вытягивалось кверху, бесформенное и бестелесное, лишенное конечностей и головы, смутное, как фантом, обитающий в ночных кошмарах.
Но оно, это создание, не было фантомом! Полупрозрачный туман внезапно уплотнился, обрел устойчивые очертания, и киммериец с облегчением перевел дух. Человек! Несомненно, перед ним был человек или нечто человекообразное - призрак человека либо демон, воплотившийся в привычные глазу формы. Во всяком случае, Конан не видел ни рогов, ни клыков, ни когтей, ни перепончатых крыльев или хвоста, ни разверстой зубастой пасти - ничего, что можно было бы счесть явным знаком Нергала или другого темного божества. Впрочем, не стоило торопиться с выводами; этот призрачный пришелец, восставший из файонских камней, вполне мог служить Нергалу, Сету, Шешуму, кровожадному идолу чернокожих, или всем им вместе взятым.
Подрагивая, словно клок тумана на ветру, призрак скорчился в трех шагах от киммерийца. Облачная плоть его отчасти сохранила прозрачность, но казалась теперь не красноватой, а скорее серебристой, отливая холодным отблеском полированной стали. Конану никак не удавалось определить, наг ли пришелец или облачен в некое подобие одежды: тело его словно бы окутывал широкий и просторный плащ, из-под которого вдруг выступали то угловатое плечо, то рука, ступня или колено. Лицо, занавешенное капюшоном, маячило смутной тенью; черты его плыли, менялись в зыбкой неопределенности между мужским и женским обличьем, и только глаза, огромные, горящие ледяным огнем, были неподвижны: два пронзительно-синих сапфира в оправе густых черных ресниц.
Чем дольше Конан приглядывался к этому странному существу, тем спокойней становилось у него на сердце. Чем или кем не оказалось бы это туманное бесполое Оно, вид его был не слишком устрашающим. И не потому лишь, что пришелец не имел когтей, клыков либо иного демонического оружия - ведь человек, призрачный или реальный, на самом деле мог представлять не менее страшную угрозу, чем целый сонм демонов. Возможно, сей призрачный монстр тоже являлся когда-то опасной и хищной тварью, но сейчас он выглядел так, словно его не кормили столетиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66