сейчас боли усилились, и я хромаю больше, чем обычно. Вероятно, в
львиных зубах есть какой-то яд, иначе почему же совсем зажившие раны снова
открываются, причем - заметьте! - ежегодно и в то же самое время.
На своем веку я застрелил шестьдесят пять львов, оставшись живым и
невредимым, и не обидно ли, что какой-то шестьдесят шестой изжевал мою
ногу, как кусок табака! Это нарушает естественный ход вещей, а я, помимо
всех прочих соображений, люблю порядок, и мне это очень не нравится.
Кроме того, я хочу, чтобы мой сын Гарри, который сейчас работает в
лондонской больнице, готовясь стать врачом, читая этот рассказ, отвлекся
хотя бы на некоторое время от своих сумасбродств.
Работа в больнице, вероятно, иногда надоедает и начинает казаться
довольно скучной - ведь можно пресытиться даже вскрытием трупов. Во всяком
случае, рассказ мой Гарри скучным не покажется и хоть на денек, другой
внесет немного разнообразия в его жизнь, тем более что я собираюсь
рассказать самую удивительную историю, которая когда-либо случалась с
человеком. Это может показаться странным, так как в ней нет ни одной
женщины, за исключением Фулаты. Впрочем, нет! Есть еще Гагула, хотя я не
знаю, была она женщина или дьявол. Но нужно сказать, что ей было по
крайней мере сто лет, и поэтому как женщина особого интереса она не
представляла, так что в счет идти не может. Во всяком случае, могу с
уверенностью сказать, что во всей этой истории нет ни одной юбки.
Но не пора ли мне впрягаться в ярмо? Почва тут трудная, и мне
кажется, будто я увяз в трясине по самую ось. Однако волы справятся с этим
без особого труда. Сильная упряжка всегда в конце концов вытянет, со
слабыми же волами, конечно, ничего не поделаешь! Итак, я начинаю!
"Я, Аллан Квотермейн из Дурбана, в Натале [Наталь - провинция в
Южно-Африканском Союзе], джентльмен, приношу присягу и заявляю..." - так
начал я свои показания на суде относительно печальной кончины Хивы и
Вентфогеля, но, пожалуй, для книги это не совсем подходящее начало. И
вообще, могу ли я назвать себя джентльменом? Что такое джентльмен? Мне это
не совсем ясно. В своей жизни я имел дело не с одним ниггером... Нет, я
зачеркну это слово, оно мне совсем не по душе! Я знал туземцев, которые
были джентльменами, с чем ты согласишься, Гарри, мой мальчик, прежде чем
прочтешь эту книгу до конца. Знавал я также очень скверных и подлых белых,
которые, однако, джентльменами не были, хоть денег у них было очень много.
Во всяком случае, я родился джентльменом, хоть и был в течение всей жизни
всего-навсего бедным странствующим торговцем и охотником.
Остался ли я джентльменом, не знаю, - судите об этом сами. Богу
известно, что я старался им остаться!
На своем веку мне пришлось убить много людей, однако я никогда не
запятнал свои руки невинной кровью и убивал, только защищаясь.
Всевышний даровал нам жизнь, и я полагаю, что он имел в виду, что мы
будем ее защищать; по крайней мере, я всегда действовал на основании этого
убеждения. И я надеюсь, что, когда пробьет мой смертный час, это мне
простится. Увы! В мире много жестокости и безнравственности! И вот такому
скромному человеку, как я, пришлось принимать участие во многих кровавых
делах. Не знаю, правильно ли я сужу об этом, но я никогда не воровал, хотя
однажды обманом выманил у одного кафра [кафры - устаревшее наименование
юго-восточных африканских народов] стадо скота. И несмотря на то, что он
тоже подложил мне свинью, я до сих пор чувствую угрызения совести.
Итак, с тех пор как я впервые встретил сэра Генри Куртиса и капитана
Гуда, прошло примерно восемнадцать месяцев. Произошло же это следующим
образом. Во время охоты на слонов за Бамангвато [поселок в Земле Бечуанов]
мне с самого начала не повезло, и в довершение всего я схватил сильную
лихорадку. Немного окрепнув, я добрался до Алмазных россыпей, продал всю
слоновую кость вместе с фургоном и волами, рассчитался с охотниками и сел
в почтовую карету, направляющуюся в Кап [сокращенное название Кейптауна].
В Кейптауне я прожил неделю в гостинице, где, кстати сказать, меня здорово
обсчитали, и осмотрел все его достопримечательности. Видел я и
ботанические сады, которые, по моему мнению, приносят стране огромную
пользу, и здание парламента, который, полагаю, никакой пользы не приносит.
В Наталь я решил вернуться на пароходе "Данкелд". Он в это время стоял в
доке в ожидании "Эдинбург Кастла", который должен был прибыть из Англии. Я
оплатил проезд, сел на пароход, и в тот же день пассажиры, направляющиеся
в Наталь, пересели с "Эдинбург Кастла" на "Данкелд". Мы снялись с якоря и
вышли в море.
Среди новых пассажиров на борту нашего парохода два человека сразу же
привлекли мое внимание. Один из них был джентльмен лет тридцати. Я никогда
не встречал человека такого богатырского сложения. У него были соломенного
цвета волосы, густая борода, правильные черты лица и большие, глубоко
сидящие серые глаза. В своей жизни я не видел более красивого человека, и
он чем-то напоминал мне древнего датчанина. Это, конечно, не значит, что я
много знаю о древних датчанах; я знал только одного современного
датчанина, который, кстати сказать, выставил меня на десять фунтов. Я
вспомнил, что однажды где-то видел картину, изображающую несколько таких
господ, которые, мне кажется, очень похожи на белых зулусов. У них в руках
были кубки из рога, и длинные волосы ниспадали им на спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14