«На будущий год в Москве»: ACT; Москва; 2003
ISBN 5-17-018651-7
Аннотация
Мир, в котором РОССИИ БОЛЬШЕ НЕТ!
Очередная альтернативно-историческая литературная бомба от В. Рыбакова!
Мир — после Российской империи «Гравилета „Цесаревич“»!
Мир — после распада СССР на десятки крошечных государств «Человека напротив»!
Великой России… не осталось совсем.
И на построссийском пространстве живут построссийские люди...
Живут. Любят. Ненавидят. Борются. Побеждают.
Но — удастся ли ПОБЕДИТЬ? И — ЧТО ТАКОЕ победа в ЭТОМ мире?
Вячеслав Рыбаков.
На будущий год в Москве
Все лучшее, как всегда — детям

На чужом, на чужом языке я пою.
Мой напев монотонно-суровый.
И ряжу я печаль и надежду свою
В звуки песни чужой, как в оковы…
Лейб Яффе

В этой пустынной ночи нельзя указать никакого пути. Можно только помочь людям ждать, приготовив свои души в надежде, что забрезжит рассвет и дорога появится там, где никто не ожидал.
Мартин Бубер
Шмон тянулся невыносимо медленно; минуты едкой щелочью натужно цедились по нервам. И не помещались в них, грозили разорвать. Троих уже отфильтровали, мучился четвертый. Не миновать и пятому, а может, и шестому — времени должно было хватить, и кто окажется пятым и шестым — хрен знает. На кого бог пошлет. Подавляло и бесило чувство даже не страха — ну чего, в сущности, бояться-то? чего они, в сущности, могут такого уж сделать, ур-роды? — но унижения: везде ты уже как бы вполне самостоятельный, самодостаточный человек, свободный гражданин в свободной стране: хочешь — сплюнул, хочешь — пива дернул, все дороги открыты; и только тут, в проклятом застенке, у тебя никаких прав, одни обязанности; становишься, будто детсадовский, снова мелочью, пылью, сопляком подневольным, типа в ГУЛАГе каком-нибудь.
Ну и, конечно, очень не хотелось оказаться у доски.
Впрочем, пока такой наезд как бы не грозил; Толян тянул капитально, дебил дебилом. Старик Хотябыч — выцветший и заскорузлый, в кривых пыльных окулярчиках, одной ногой на пенсии препод (все знали, что со свистом ушел бы и двумя, да голодать почему-то не хотел), получивший погонялу свою за страсть к делу и не к делу жалобно взывать «хотя бы» («Хотя бы это вы могли выучить!», или: «Хотя бы дату вы могли запомнить! Ведь скоро все мы будем торжественно отмечать эту знаменательную годовщину!»), — поставив локоть на открытый классный журнал и подпершись кулачишком, снизу вверх смотрел на Толяна и терпеливо, с привычной тоской внимал.
— Ну… это… — тянул Толян. — Я и говорю… Советские с немцами тоже один раз конкретно повоевали, под этим… ну… Сталинградом…
— Можешь показать на карте? — тут же прикопался Хотябыч.
Вот садюга.
Лэй слегка расслабился и перевел дух. Даже откинулся на спинку стула. Теперь призовая игра еще минут на пять, стопудово.
Толян, морщась, будто закусил мухомором, заторможенно повернулся к косовато прикнопленной к доске карте и принялся близоруко обнюхивать ее от Кольского полуострова до Турции и обратно. Он не прикалывался — все было у него от природы. Такой уж интеллект.
— Он располагался на Волге, — через некоторое время подсказал Хотябыч. — Фашисты хотели отрезать индустриальный центр страны от бакинской нефти, а ее тогда возили главным образом по воде.
Если он надеялся этак ненавязчиво вложить Толяну в башню хоть напоследок еще одну крупицу никому не нужных сведений, то облом ему. Лэй по себе знал — Толян сейчас просто ни фига не слышит. Воспринял Волгу — и хватит, хорошенького понемножку. Круги Толянова носа над картой стали менее размашистыми — Волга вещь приметная, он ее скоро засек. Не помогло.
— А потому, что он располагался на Волге, — не выдержав томительного ожидания, Хотябыч повел свою былину дальше, — его потом переименовали. Нельзя же было, чтобы город назывался именем величайшего убийцы, правильно?
— Ну и как его тогда искать? — сварливо спросил Толян.
— Его назвали… — Хотябыч цедил через час по чайной ложке. — По имени… Волги.
Снова настала тишина. Толян вновь трудился.
— Волгоград, — сказал он еще через минуту, ткнул пальцем и протяжно вздохнул с чувством глубокого удовлетворения: вес взят!
— Верно, — неподдельно обрадовавшись, согласился Хотябыч. — Молодец, хорошо. И что же там случилось, под Сталинградом?
— Ну… — после долгой паузы возобновил показания Толян. — Они… Они там долго бились и никто никого никак не мог победить. Но потом прилетели американцы и всех немцев сверху разбомбили, и тогда советские по пояс в снегу пошли вперед.
Откуда он взял эту угарную картинку: по пояс в снегу? Лэй едва не прицокнул языком от восхищения.
— Хорошо, — повторил Хотябыч и несколько раз кивнул, но в голосе уже не было радости, а лицо его жалось и ежилось, точно теперь уж это он кусал лимоны; небось при коммуняках иначе учить приходилось, подумал Лэй, по сю пору старый успокоиться не может. Все знали, что Хотябыч проработал здесь учителем истории сорок лет с хвостиком — той зимой круглая дата стряслась, педсостав отмечал.
Интересно, подумал Лэй, а как конкретно-то дело было? Под Сталинградом там, и вообще… Фиг узнаешь.
Интересно, а вот когда, скажем, родаки учились в учебниках больше вранья писали или меньше? Наверное, не меньше. Только, наверное, в другую сторону. Но, блин, врать про себя, чтобы выглядеть получше, — естественно, по жизни все нормальные так делают. Иначе на рынке и пяти минут не продержишься, схарчат. А вот врать про себя, чтобы выглядеть хуже… Дурка, в натуре.
Но разве это про себя? Это ж про СССР…
Хорошо Толяну: сам он в том, что сообщал, ни фига не сомневался; не то чтобы верил каждому слову свеженького учебника, авторитетно изданного при финансовой поддержке международного фонда «Истинное наследие», — просто ему вообще навалить было, где там конкретно говорят, а где гонят…
— Это ты знаешь, — с отчетливым внутренним усилием выдавил Хотябыч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72